- А вон работал раньше, его тоже раньше… сирота, заступника нет, нихто не заступалси. Поймали его, председатель, на быках пахал, пошли. И отправили в ФЗО. А мой первый мужик пошел его выручать. Вот, на Измалково пришел, а их уж на Елец угнали. Вон поезда не ходили, в войну. Поезда не ходили, пешком по этим, по линиям-то. Пришел, захватил в Ельце, говорить… А у нас, если вот так поженятся, можеть у вас браткой называють, няня вот эта если, у вас тоже так? Бываеть или нет? Вот у нас я вот старшая, младшая сестрёнка должна звать мене няня, нянька, у нас тах-то, да. А брата, если старший, то должны звать братка.

- Ну, что же, выручил он его всё-таки?
- А-а? Нет. Стал с ним разговаривать, это говорить: «Да, - говорить, - не бойся, - муж-то мой говорит, - нихто больше за тобой не подойдё», - он говорит. «Знаешь что, братк, говорять, что на Москву нас гонють, а ведь там у мене сестра, всё чем-нибудь да, буду к ней ходить, поможе». Ну и не вернулси. «Ну, - говорить, - бог с тобой, как хочешь». И училси на сталевара, выучилси, работал.

- На заводе, да, где-нибудь работал?
- Да, сталеваром. Ой, работа, знаешь, сталь плавил. Приходил с работы - на рубашке соль. Там однажды обгорел тама, ой. Ну, а потом, когда обгорел, а с девчонкой дружил, вот. Она к нему ходила в больницу. Он обрёкси, говорить: «Если, - говорить,- я, всё у меня пройдёть, я, - говорить, - Нин, на тебе женюсь». Такая была симпатичная, хорошая, и погибла, умерла. И умерла от сахарного диабета. Тут, тут гот гриб был, наповал Москва эта грибом тоже болели, она и у нас. И вот у них дачи, кабы на квартире - тут больница сбоку, у ней книжка была от диабета, и они ничё, а она там на даче, вызвали скорую из… : «Мы у тебе не признаём диабет, у тебе гриб». Ну вот она там полежала день что ль, а к ней прямо к голове сахар, это на сорок, говорит, процентов. Пока схватились её везть, ихний… у зятя у ихнего машина есть легковая, приехали - она уж сознание потеряла. Привезли в ихнюю ей, у них квартира-то. А ведь это за Москвой гдей-то у них дачка-то. Ну, а щас эта, он, это, работаеть на дачах. Какие там дачи! Сторожем, у него собака тама. Ему плотють сто двадцать пять рублей, двадцать пять на собаку дають, он за ней ухаживаеть, на кормёжку. Ну, значить, там люди, дачники наверно, живуть. Ну, он говорить, хорошо, работа хорошая, и калымишко есть. На собаку дають, а когда такие же как мы, как вы, харчи остаются, все в ведёрку выливають там, несуть: «Нате, мол, Щепин, собаке вашей». А деньжонки это оставаются. Хорошо они там живуть. Ну и та сестра хорошо. Одна я несчастливая, похуже всех я в деревне живу. Муки сколько! В деревне тяжело жить, не как они…