104 - другая редакция.

А. А. КИРЕЕВУ

Не ранее 1 марта 1895.

М<илостивый> Г<осударь>

Препровождаемые при сем статьи могут быть причислены к славянофильским с следующим различием.

Славянофильство, считая отличительною чертою Славянского племени: общину, артель и собор, не находит нужным объяснить, для чего нужно такое собирание и совокупление сил, как произвести такое соединение? В посылаемых статьях указывается дело, для которого нужно объединение, долг, который нужно исполнить; дело и долг общий всем сынам человеческим, отеческий.

Двумя способами, соединяющимися в один, предполагается осуществить это дело, исполнить долг. <Первый способ> — повсеместное построение школ-храмов, посвященных Пр. Троице как образцу единодушия и согласия, к 500-летнему открытию мощей великого чтителя Пр. Троицы. 2-й способ — присоединение к школам-храмам школ-музеев, ставящих себе целью не хранение лишь останков протекшего, но и наблюдение текущего, управление им для восстановления и оживления протекшего и отжившего.

Христианство как дело (а другого христианства Россия не знает, ибо вера значит клятва, обет исполнить дело, заповедь; и Владимир св<ятой> спрашивает миссионеров: кая заповедь, т. е. что делать нужно, а не во что веровать¹) не может ограничиться построением вышесказанных учреждений объединения, примиряющих в себе и духовное и светское (школ-храмов с школами-музеями), <не может ограничиться> построением их лишь в России, как бы она обширна ни была. Оно (христианство как дело) не может примириться с существованием инославия и иноверия, понимая притом под единоверием и единославием не мысленное лишь или догматическое примирение, а объединение в молитве и труде, в мысли и деле, т. е. такое примирение, которое не только исключает войну, но и вообще борьбу. Мы не обольщаем себя надеждою на легкость примирения не только с иноверными, но и с инославными, не скрываем от себя, что причины религиозного размирия скрываются в глубинах бытовой жизни народов, обусловленной причинами физическими. Для пояснения нашей мысли, м<ожет> б<ыть>, достаточно сказать, что пока существует причина войн, будет существовать исламизм, и пока будет необходимость в денежных знаках, будет иметь raison d'être² еврейство, будет и гнет и рознь, т. е. или мир, худший войны, или война, худшая всякого ига.

Величайший враг совокупного дела, дела всех сынов человеческих, есть западный индивидуализм, злой силы которого мы умалять, конечно, не намерены, который знает единство только в виде угнетения. Просьба о доставлении сведений о храмах обыденных³, при сем препровождаемая к Вам, имеет целью не только собрать сведения об этих памятниках единодушного действия, но и восстановить эту деятельность, так как она и сама собою проявляется даже в настоящее время и в построении Бежецкими рабочими однодневного храма из старых рельс⁴, а также и в построении Качимской школы, в коем принимали участие не отцы только, но и дети.

Вооружившись этими сведениями, а также сведениями о «помочах и толоках», собрать которые также необходимо (а еще нужнее восстановить их в первобытной чистоте), мы могли бы не бороться на Рижском съезде (о котором говорится в посылаемом Вам оттиске из «Рус<ского> Архива» «Обыденные Церкви»)⁵, а предложить взамен борьбы всеобщее примирение во имя наших общих (арийских) отцов, на могиле коих славянство в лице России встретилось с Западом в лице Англии⁶. В Съезде (археол<огическом>) на рубеже России с Западом, у моря, которое теперь, благодаря каналу, стало англо-немецким, не следует ли поднять вопрос, касающийся другого рубежа, рубежа России с Англиею на Востоке, на Памире, напоминающем Меру, Эдем, вопрос археологический по преимуществу, одинаково любопытный и для Запада, и для Востока, и предложить Международное его исследование в археологическом отношении.

<Впрочем,> Памирский вопрос не только археологический и научный, но и священный, религиозный. (К сожалению, этот вопрос не внесен в список назначенных для обсуждения на этом, т. е. в Риге, съезде вопросов.) Благодаря занятию (части) Памира, Русское самодержавие становится не в отца уже место, а в праотца место. Если же дело выше, важнее рассуждений и прений, только тормозящих дело, то будущность принадлежит Самодержавию, а не Конституциям. Конечно, и Самодержавие есть также лишь временная форма. Оно не вечно и не безусловно, как и смерть, ибо Самодержавие, как сказано, занимает место умерших отцов и с осуществлением долга всех сынов человеческих само собою прекращается. Пояснять же сынам человеческим, смертным, т. е. сынам умерших отцов^*, об их долге к отцам было бы оскорблением их совести, уму и сердцу.

Заповедь собирания, завещанная Христом: «Шедше, научите...», по-видимому только не указывает на цель, т. е. <на самом деле она ее> указывает. В обещании, что собранный воедино род человеческий врата ада <не одолеют>⁷, т. е. смерть не одолеет, не есть ли прямое указание, что не смерть останется победителем Церкви воинствующей, т. е. собора живущих; торжество <же Церкви>, имеющей во главе Победителя смерти, может выразиться лишь в возвращении жизни умершим.