Н. П. ПЕТЕРСОНУ

11 февраля 1888. Москва

Глубокоуважаемый и дорогой друг

Николай Павлович

Обрадованный благополучным окончанием дела о доме¹, я откладывал ответ на Ваше письмо со дня на день, желая познакомить Вас с одним произведением, которое прошло незаметно у нас, да и не у нас только. Автор^** назвал свое произведение романом, но такое название лишь совершеннейшая клевета относительно первой половины сочинения; что же касается второй половины и особенно последней страницы, то эта часть заслуживает того, чтобы ее заклеймить именем романа, даже самого пошлого романа, впрочем, не столько за то, что в нем написано, сколько за то, что в нем не дописано. Даже 2-е или 3-и строки в конце могли бы поправить дело. «В Мареммах» — так названо это сочинение^***. По прочтении оказывается, что «В Мареммах» означает «над Кладбищем». Миазмы же, висящие над этою местностью, служат наилучшею защитою, крепостью для этих старых могил, могил самого загадочного народа — этрусков⁴. Этрурия — это европейский Египет, но более таинственный, чем африканский. Язык этрусков, несмотря на все усилия лингвистов, остается непроницаемою тайною. Вопрос о родстве и смерти, по моему мнению, положен в основу этого произведения, которое потому уже нельзя назвать романом, что героиня этой повести узнает, что такое любовь, вместе с мыслию о смерти своей воспитательницы, так что любить означает для нее — не пережить умерших (стр. 104 и 108). 1-я глава этого произведения начинается взятием в плен или арестом Сатурнино Мастарны, разбойника, руки которого низвели многих в мрачный аид. Такое начало показывает, что героем этой поэмы будет не бандит, хотя народ и считает его героем (чем-то в роде Карла Моора), хотя и по самому имени он — один из потомков того рода, который дал Риму царей. 2-х летнюю дочь этого потомка лукумонов⁵ автор отдает на воспитание старухе — последн[ей] отрасли мирных вальденсов⁶, — старухе, утратившей сыновей, дочь, внука и «живущей воспоминаниями об умерших». Берет эту воспитательницу автор у самой высокой вершины высочайших гор Западн[ой] Европы, полагая, конечно, что цивилизация не коснулась еще этих высот. Мудрая, несмотря на свою простоту, воспитательница, утаив от своей воспитанницы ее происхождение, образует из нее дочь человеческую. Объявив же родителей ее умершими, она (сама того не подозревая) направляет любовь дочернюю к миру умерших. Благочестивая старуха нарекает ее Мариею, по имени Магдалины, которую она смешивает с египетскою ее соплеменницею. «Таким образом не совершившая еще греха, — гов[орит] авт[ор], — получила имя раскаявшейся грешницы», т. е. в этом имени выражается идея первородн[ого] греха в религиозн[ом] смысле и наследствен[ного] порока в секулярном смысле. Народ зовет ее чайкою, Музою. Имя Марии забыто, но при чтении 12-ой главы нужно вспомнить об этом имени⁷. Я постараюсь приобрести этот роман и прислать Вам (самое любопытное оставляю до следующего письма). Юлии Владимировне и всему Вашему семейству шлю мое глубочайшее почтение.

Бабушка Юлии Владимировны говорила Л. Н. Толстому, что отец его был влюблен в нее, и я, сказал мне Толстой, верю в это⁸.

Глубоко уважающий и любящий Вас

Н. Федоров

11 февраля 1888.