Н. П. ПЕТЕРСОНУ

5 марта 1889. Москва

Глубокоуважаемый и дорогой друг Николай Павлович. Не знаю, как и выразить Вам свою признательность за Ваше предложение приехать на Пасху в Москву; но было бы непростительным эгоизмом с моей стороны принять Ваше предложение. Если будет возможно, я сам постараюсь приехать в Керенск к Празднику Пасхи.

____________________

Возражение на сочинение Лядского было помещено в 12 №1886 года «Русской мысли». Это возражение, к сожалению, заключает в себе голословное отрицание, приправленное порицаниями, а также и похвалами, которые хуже прямой брани. Возмутительно издевательство столичного ученого над скудостию ученых пособий, которыми может пользоваться обитатель глуши¹. Но как ни велики средства первого сравнительно со средствами второго, разница эта пред таким явлением, как гроза, совершенно ничтожна, а потому и превосходство, которое не умеет скрыть рецензент, вовсе не так велико, как он думает.

Если же г. Лядский в своих наблюдениях одушевлен тою мыслию, о которой говорится в заключении его статьи, то его нравственное превосходство над всеми учеными, которые сами не знают, для чего они занимаются своими науками, не уменьшится и в том случае, если теория его окажется ошибочною или нуждающеюся в поправках. Я не читал ответа г. Лядс[кого]² и очень опасаюсь, что он не в том видит свое преимущество, в чем оно действительно заключается. Быть может, он не придает большого значения тем практическим последствиям, о которых говорит в конце своей книжки (ученый рецензент не обратил на них внимания), но во имя последних исследование становится нравственною обязанностью, так же всеобщею, как и воинск[ая] повинность, а не занятием на досуге, от безделья... Это первое преимущество. В Вашем письме указано и другое преимущество, так же важное, как и первое... Наблюдатель, принявший в руководство книжку г. Лядс[кого], будет понимать, говорите Вы, «чтоî и для чего он делает, тогда как Гл[авная] физ[ическая] обсерв[атория]», так же как и рецензент московский, «желают иметь автоматических наблюдателей»³. Это значит, что в книжке Ляд[ского] есть свет, она просвещает, а Петер[бургская] и Московс[кая] наука оставляет во тьме своих самых усердных слуг. Но много ли найдется и вне столицы таких ограниченных людей, которые ради чистой науки согласятся пожертвовать своим разумом, принять такие оскорбительные, безнравственные условия. Тогда как мысль г. Лядс[кого], перенесенная из конца книги в ее начало, была бы требованием, обращенным ко всем, принять участие в великом деле, при сознательном участии в великой мысли.

_____________________

14 лист пред[исловия] и листы 15, 16 и 17⁴ получил и приношу Вам глубочайшую благодарность. Прилагаю при сем: краткий обзор оглавлений предисловия⁵ с некоторыми пояснениями.

Пожелав Вам, Юлии Владимировне и всему Вашему семейству всяческих благ, остаюсь

глубокоуваж[ающий] и искр[енне] любящ[ий] Вас

Н. Федоров

5 марта

1889.

Очень бы желал побывать у Вас на Пасху⁶.