Н. П. ПЕТЕРСОНУ

8 августа 1891. Москва

Глубокоуважаемый и дорогой друг Николай Павлович

Занявшись в прошлом письме^* вопросом об эпиграфе, так прескверно изложенном, что его и посылать не следовало, я ничего не сказал о дневнике, который Вы начали писать, хотите продолжать, но не хотите мне прислать, находя его малосодержательным. Но если бы это было и так, то очень важно решить или хотя поставить вопрос о том, почему дневники бывают малосодержательны и что нужно, чтобы сделать их содержательными. Не наведет ли Ваш дневник хотя на некоторое решение этих вопросов.

В настоящее время задумал я осмотреть Московские кладбища^**, т. е. синодики, писанные на самой земле, писанные барельефом и горельефом², и нашел, что истину, смысл кладбищ нужно искать в барельефах, т. е. в могилах невежд и бедняков; в горельефах истина кладбищ искажена, но и искажение имеет интерес, как имеет интерес, и чрезвычайно большой, Французская выставка, которую я также навестил³, если на нее смотреть как на искажение, как на злоупотребление силами, похищенными у кладбищ^***. В чем состоит истина барельефов и ложь горельефов, я предоставляю Вашей собственной догадливости, в ожидании этой разгадки остаюсь глубокоуважающий и любящий Вас Ник. Федоров, свидетельствуя глубочайшее почтение Юлии Владимировне и всему Вашему Семейству.

8 августа 1891.