Н. Ф. ФЕДОРОВ, Н. П. ПЕТЕРСОН — В. А. КОЖЕВНИКОВУ

27 июля 1894. Воронеж

Глубокоуважаемый

Владимир Александрович!

Ник<олай> Фед<орович> приготовил Вам начерно письмо, от переписки которого, для него всегда затруднительной, я его избавляю. Вот что приготовился писать Вам Ник<олай> Ф<едо>рович:

«Страх, что Вас может напугать заглавие в два почти почтовых листика¹, заставляет меня писать к Вам прежде получения от Вас ответа. Длинные заглавия, впрочем, как Вам известно, не новшество, и наше длинное заглавие есть лишь восстановление старины. Восстановляя старинный способ длинных и подробных заглавий, мы заранее желаем познакомить читателя с тем, что он найдет в самом сочинении, чтобы избавить его от чтения и покупки ненужного. Очевидно, что в желании превзойти старинных книжников в длинноте заглавия кроется бескорыстие, а быть бескорыстным не на свой, а на Ваш счет, конечно, очень легко, и трудно даже было удержаться от проявления этого бескорыстия на деле. В нынешних коротких заглавиях заключается и скрытность, и приманка, реклама и друг<ие> пороки; в нашем же кратком заглавии, по тому же дешевому бескорыстию, нет ничего подобного... «В защиту знания», но многие скажут, что знание в наше время в защите не нуждается... А голод для города и для наших ученых, т. е. для иностранцев, пишущих о России, не имеет ничего занимательного. Между тем вопрос о голоде и насущном хлебе есть истинно русский, вопрос крестьянский и христианский, вопрос земли и народа, живущих под страхом нашествий иссушающих ветров с Востока и ливней с Запада. Вопрос же о голоде, как недостатке необходимого для сохранения жизни, в связи с преизбытком разрушающего жизнь, есть вопрос о самой смерти, следовательно, вопрос всемирный. В заглавии, которое из голодного года делает эпоху, эру, начало нашей самостоятельности, — не как дело самолюбия, а как предмет необходимости, спасения от конечной гибели, — сказалась вопиющая нужда русского народа».

Вот то, что приготовился написать Вам Ник<олай> Фед<орович>, и кроме того он считает нужным прибавить, что разнообразия предметов, о которых говорится в заглавии, избежать было нельзя, потому что они находятся в теснейшей связи, и исключение одного из них сделало бы непонятным самое дело, о котором говорится в статье.

Переписано почти восемь листов²; когда будет переписана половина, вышлем ее Вам, не дожидаясь переписки второй половины. Просим Вас скорее сообщить нам впечатление, которое произвело на Вас длинное заглавие.

Ник<олаю> Фед<оровичу> лучше, и он собирается идти купаться, несмотря на мои представления всей опасности такой невоздержанности; но упорство его непреоборимо, как это Вам, вероятно, уже известно.

При желании всего Вам наилучшего и свидетельствуя глубокое почтение, как лично от себя, так и от Ник<олая> Фед<оровича>, остаюсь душевно Вам преданный

1894 года

27 июля, 2 часа дня. Воронеж.