В. А. КОЖЕВНИКОВУ

После 27 октября 1895. Москва

Глубокоуважаемый Владимир Александрович.

Горячо написанное, по Вашему очень удачному или счастливому^* выражению, Стихотворение в прозе Сер<гея> Петр<овича> Бар<тенева>¹, по моему мнению, относится к будущему веку. Оно предвещает появление пророка², как и Ваше стихотворение³, потому что глубокому убеждению свойственно желанное принять за осуществленное и будущее представлять как настоящее. Но для настоящего времени громкое провозглашение преждевременно, ибо все, что от начала является с шумом и громом, бывает обыкновенно недолговечно. Наш век, не имеющий упования жизни будущей, заменил воскрешение существованием лишь в мысли потомков, т. е. Славою, вечною памятью. Но сознавая призрачность такого существования, наш век придумал творить себе поминовения при жизни. Юбилеи, при жизни творимые, поминки, над живущими еще совершаемые, суть проявления глубочайшей безнадежности. — Юбилеи же по смерти должны быть переходом от восстановления в мысли к воскрешению на деле по мере превращения смертоносной природы действием сыновнего знания и любви в живоносную природу, силу, волю. Ценно же не восстановление, а только воскрешение.

Ваш «Призыв» я никому не читал, даже Н. П. Петерсону упомянул об нем⁴, но самого стихотворения не сообщал, хотя оно у меня имеется в двух экземплярах. Желательно, чтобы и стихотворение в прозе или в стихах не получило преждевременного распространения, т. е. пока не явится учение о воскрешении как необходимое следствие эволюционизма и коллективизма, господствующих в мысли нашего века, как переход от пессимистического настроения к вере, которая, по прекрасному синодальному переводу 1-го стиха 11-й главы Посл<ания> к Евреям, есть осуществление ожидаемого, т. е. вера, в деле выражаемая^*.

И во мне вышесказанная господствующая мысль века совершает переход к воскрешению; но то, что Вы и другие называют моим трудом, есть вовсе не мой <труд>, а также и Ваш и многих других, которые, сами не подозревая, участвовали в нем! И в Вашем стихотворении «Призыв» «Пророк» есть слово собирательное. Лучше же всего, посоветуйте Сер<гею> Пет<ровичу> вычеркнуть слово пророк, пока его стихотворение в прозе не приняло стихотворной формы. И я со своей стороны напишу ему, если Вы сообщите мне его адрес. Это слово лишает меня возможности прочитать и Ваше, и его стихотворения другим и даже <заставляет> желать им возможно меньшего распространения.

Продолжаю читать Вашего немецкого пророка, надеясь, что все, что он говорит метафорически, сбудется в действительности⁶. Прежде я хотел Ваши 4-е эпиграфа заменить двумя, потом тремя, теперь же я думаю все метафоры о воскрешении обратить в эпиграфы; напр<имер>, Ленц говорит: «Назначение поэта, художника (коллективно весь человеч<еский> род) в пределах возможного <быть проявлением> одной творческой способности Бога-Творца»⁷. Создавать человек не может, а может: воссоздавать то, что Бог создал, а человек разрушил, умертвил.