В. А. КОЖЕВНИКОВУ

7 августа 1896. Воронеж

Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Александрович!

Судя по программе, Ваша статья «Поющий Кремль, или Башни Кремля, — что в они есть и чем должны быть»¹, будет самым естественным и необходимым дополнением Вашей же статьи — «Стены Кремля, что они есть и чем должны быть», т. е. к говорящим живописью стенам Кремля новою статьею Вы присоединяете поющие башни Кремля и тем вполне определяете смысл Кремля, так как в говорящих стенах и поющих башнях раскрывается весь глубокий смысл, все великое значение Кремля 3-го Рима, Кремля, как стоящего в Эдема или Памира-место, подобно Самодержцу, в праотца-место венчанному или поставленному.

Согласно с духом времени и с характером не только русского народа, но и всего славянского племени, и особенно согласно с общинным духом, всем первобытным племенам свойственным, который не может удовлетвориться музыкою домашнею, камерною, или затворною (как Вы превосходно передали понятие, заключающееся в этом слове, и одним словом осудили по достоинству эту музыку), согласно, наконец, с потребностью все обращать в орудие просвещения, необходимо было бы обратить в поющий не один лишь Кремль Московский, но и Кремли, и Острожки всех тех городов, где они еще сохранились; а те города, где уже нет или совсем не было ни Кремлей, ни Острожков, должны бы были создать и свои поющие Кремли, не как крепости, конечно, а как Музеи-школы с башнями для наблюдений над врагом общим и тем не менее лишь временным и для действий в видах обращения этого врага в друга вечного, должны создать свои Кремли, как поющие Дединцы-Детинцы.

К картине владычества музыки над душею современного человека надо бы присоединить, что наибольшую власть музыка имеет над душею славянского племени, и потому, надо полагать, музыка славянская будет обладать особенною силою, будет самою властною музыкою, которая приведет и все другие племена к объединению, — славянское племя найдет способ обратить музыку в орудие душеуправления, в орудие объединения, в музыку, которая будет ободрять сынов человеческих в походе против еще бездушной, бесчувственной, отцеубийственной силы.

Статьею о Ревивалях² хотим ответить на запрос к Х-му Археологическому Съезду о том, было ли на Западе что-либо подобное, аналогичное, построению наших обыденных церквей³. Статья эта готова, но прежде чем посылать ее на Съезд, думаем послать ее в отечество ревивалей, в Америку к Мак-Гахан при письме⁴, в котором напоминаем ей о статье ее в «Русских Ведомостях» по поводу американских опытов вызывания дождя и сообщаем, что из этой статьи выросло целое учение об обращении оружия в орудие спасения⁵, с кратким изложением того из этого учения, что не требует обширных объяснений. Для нее будет совершенною, конечно, новостью, что ее
статья имела такие последствия. Адрес Мак-Гахан у нас есть, но мы не знаем, как писать Мак-Гахан по-английски, думаем так: «Mac-Hachan»; так ли это, — сообщите?

Глубокоуважающий и искренно любящий Н. Федоров.

Бывший острожный бугор, а ныне говорящий картинами и поющий Воронежский Кремль.

1932 год 7 августа⁶.