Н. Ф. ФЕДОРОВ, Н. П. ПЕТЕРСОН — В. А. КОЖЕВНИКОВУ

12 июля 1898. Воронеж

Глубокоуважаемый Владимир Александрович!

Николай Федорович по прочтении обеих статей Ваших, о храме Софии и о Музее¹, находит, что они так много возбуждают вопросов, что ни в каком длинном письме сказать всего невозможно; а потому он убедительнейше просит Вас приехать в Воронеж, чтобы вместе обсудить богатое содержание Ваших статей, которые, по его мнению, должны быть напечатаны не на одном русском языке, но и на многих иностранных, и не на западно-европейских лишь, но и на восточных. Вместе с тем он просит Вас привезти с собою в Воронеж и все, что Вы вывезли, конечно, с Востока, в виде фотографических и всякого рода снимков и т.п. И я, конечно, присоединяю мою покорнейшую просьбу к приглашению Николая Федоровича Вас в Воронеж. Нам приходила мысль и самим ехать к Вам в Козлов, но несмотря на искреннее и горячее желание видеться с Вами, мы никак не можем ехать к Вам по множеству непреоборимых причин, а потому и решаемся просить Вас приехать к нам. Николай Федорович находит, что Ваши две статьи о Храме Софии и о Музее удивительно соответствуют статье «О Коперниканской науке и Птоломеевском искусстве»², ибо Храм Софии может считаться высшим выражением Птоломеевского искусства, так как в нем выражена и даль, и глубь, и высь, тогда как в других стилях выражается одно лишь из этих измерений. А Цареградский Центральный Музей можно бы считать выражением Коперниканской науки, если бы Вы не ограничили задачу Музея изучением умерших, т. е. историею и археологиею, а распространили бы изучение и на умерщвляющую силу, т. е. включили бы в Музей и Естествознание... Все это, впрочем, требует больших разъяснений, а потому и останавливаемся до личного свидания, в котором — мы оба надеемся — Вы нам не откажете.

Посылаем обещанную статейку под заглавием «Что такое добро»³, написанную в ответ Толстому на статью «Что такое искусство», из которой Николай Федорович был в силах прочитать лишь стран<иц> 15 и конец статьи 2-й, в 1-й кн. «Вопр<осов> Философии и Психологии» за 1898 год.

Николай Федорович начал было письмо к Вам⁴, которое должен был оставить, потому что оно слишком разрослось, а письмо это начиналось так: «Статью о всемирно-центральном Музее нельзя было лучше начать, как указанием на две крайности, или противоположности, которые представляет Восток и Запад, из необходимого и желательного соединения коих и выступает смысл и цель жизни, выражаемая проектируемым Музеем». Но этот Музей (как уже сказано) не д<олжен> б<ыть> лишь изучением умерших, но и изучением силы умерщвляющей, т. е. природы, и пр., словом, д<олжен> б<ыть> делом регуляции. «Проект обращения города соборов — находящегося при храме Божественной Премудрости, как высшем образце Птоломеевского искусства, в Музей человеческой мудрости (т. е. Коперниканской), как орудие мудрости Божественной, есть вместе проект освобождения Константинополя...» И пр. и пр. и пр.

Николай Федорович Вам низко кланяется и не сомневается в скором свидании с Вами в Воронеже⁵. И я питаю надежду на личное с Вами знакомство, которое ожидаю с большим удовольствием.

Душевно Вам преданный

Н. Петерсон.