Н. Ф. ФЕДОРОВ, Н. П. ПЕТЕРСОН — В. А. КОЖЕВНИКОВУ

Между 17 и 19 декабря 1898. Воронеж

Глубокоуважаемый

Владимир Александрович!

Я не знаю, что именно нужно Стэду или Лонгу¹, но если им нужно знать только об умиротворении, то и об этом есть почти во всех статьях, напечатанных в нынешнем году в Воронеже задолго до 12-го августа, но с неизбежным присоединением к умиротворению, или объединению, самого дела, для которого только оно и нужно. Особенно говорилось об умиротворении в статье «Воронежский Музей в 1998-м году»; говорилось о нем и в статье «О Титуле» и даже в коротенькой заметке о Баженовском Кремле («Русское Слово». 1-е октября 1897 г.); но главным образом говорится об этом в предисловии (в письме к редактору) к письму Достоевского². Но можно ли будет познакомить Лонга с этим предисловием к письму Достоевского, судить об этом можете только Вы, после переговора с Лонгом. На Ваше же требование сказать об умиротворении в связи с общим смыслом учения нужно отвечать, что об умиротворении и нельзя даже говорить без связи с общим смыслом учения, т. е. умиротворение нельзя отделять от воскрешения не только по нравственной, но и по физической необходимости. В следующем, самом кратком определении задачи Конференции заключается все учение³:

Конференция, стоящая на высоте своего призвания, должна воинскую повинность, — т. е. повинность взаимного истребления, как выражение зависимости человеческого рода от слепой силы, — обратить посредством всеобщеобязательного образования, или познавания смертоносной силы природы, в нас и вне нас действующей, в повинность обращения этой слепой умерщвляющей силы в оживляющую, в повинность всеобщего возвращения жизни, т. е. воскрешения.

Такова полная, естественная, неискусственная постановка вопроса о задаче Конференции мира, или, вернее, союза против слепой силы природы, как основной, коренной причины раздора, частным случаем которого и является война. Следовательно, экспертами в этом деле не могут быть лишь дипломаты, юристы, экономисты, а должны быть представители всех знаний, только бы суеверия и предрассудки XIX века они не переносили в это дело, дело будущего века, в дело примирения чрез возвращение жизни умерщвленным, на которое XIX век смотрит чисто по-ребячески, думая, что можно уничтожить войну, не устранив причин вражды, причин в высшей степени законных.

Задача конференции прежде всего состоит в возвращении к старой, народной, священной воинской повинности, которая защищала землю как прах отцов, как Кремли, или кладбища; тогда как новый, секуляризованный милитаризм под землею, которую он призван защищать, разумеет богатства, в ней (золото, серебро, камен<ный> уголь) и на ней находящиеся, т. е. фабрики, заводы, магазины и пр. Конечно, для нашего времени глупо защищать прах отцов; но защищавшие его имели в виду, что прах этот имеет восстати; только при этом пояснении защита праха отцов становится понятною и священною обязанностью. К сожалению, этих пояснений нужно слишком много, так как приходится излагать в самом кратком виде, так что, может быть, многое будет и непонятно, а если хотите понять, то надо приехать в Воронеж, потому что излагаемое здесь есть сокращение многих статей. Оговорившись, продолжаем...

При всеобщем умиротворении в защите праха отцов нужды уже не будет, и тогда защита, или силы, тратившиеся на эту защиту, будут обращаться на дело оживления посредством присущей всем людям, т. е. сынам человеческим, как разумным существам, способности познавания, которая не проявлялась в оживлении только по причине разъединения и вражды. Самое примирение, т. е. объединение, совершается ради оживления, или воскрешения. Говорить же о примирении (т. е. об уничтожении силы, проявляющейся в раздорах), о примирении без оживления, значит забывать, что человек ни уничтожить, ни создать ничего не может, а может лишь превращать и воссоздавать. Промышленность же, которая есть искусственное, мертвое воспроизведение тканей и органов человеческого тела (т. е. подделка), ни нравственно, ни физически не может быть эквивалентным замещением действительного разрушения жизни; т. е. война, как и всякая борьба, действительно лишает жизни, а промышленность, хотя бы присоединить к ней и все искусство, недействительно воспроизводит жизнь; а между тем из торгово-промышленных интересов ведутся войны и вводится всеобщая воинская повинность. Когда говорят, что ради непроизводительного милитаризма физические и духовные силы отвлекаются от естественного назначения, разумея под естественным назначением фабричную промышленность, впадают в страшную ошибку, потому что фабричная промышленность, дающая своим произведениям соблазнительную наружность, возбуждает вражду, и чем соблазнительнее наружность фабричных произведений, тем они враждоноснее. Естественному назначению более соответствует кустарная, зимняя промышленность, от земледелия не отвлекающаяся, произведения которой с лилиями не состязаются, не обманывают и войн не вызывают (но действительно естественной промышленности, или искусству, положено лишь слабое начало в гистотерапии и органотерапии). Поэтому Задача Конференции заключается в том, чтобы сделать милитаризм производительным, употребляя его для регуляции, которая не только земледелие избавит или должна избавить от неурожаев, но и кустарной промышленности окажет могучее содействие против фабричной.

(Продолжение в след<ующем> письме.)

Получили Вы письмо, в котором говорилось о выставке⁴, и что Вы об этом думаете; если приехали бы, то большое оказали бы содействие и устройству выставки, и обработке статей, которые имеются, — предварительно, впрочем, побывав и переговорив с Лонгом. По-видимому статья напечатана не была⁵, но будет ли напечатана и почему не печатается?!..

При сем прилагается статейка «31-я годовщина воронежского Окружного Суда»⁶, в которой тоже говорится об умиротворении и об участии в нем суда; если бы возможно было перепечатать ее где-либо, или только упомянуть, указать на нее было бы очень хорошо, — в особенности развив мысль, заключающуюся в статье.

Затем Никол<ай> Федорович посылает Вам пенсионную книжку и просит не присылать собственных денег, а именно получить из Казначейства деньги, которые там. Деньги у него еще есть, как он говорит, и самое тяжелое для него это идти в Казначейство, бесконечно ждать там и обращаться к чиновникам за получением денег, — он просит избавить его именно от этой необходимости. Начав об этом, позволю себе признаться и в следующем под строжайшим секретом от кого бы то ни было и особенно от Никол<ая> Федоров<ича>, который, к сожалению, так скор на гнев, единственный, кажется, его недостаток, происходящий от бесконечно большой любви; должен признаться, что обманываю Никол<ая> Федоровича, — плачу дороже за стол и квартиру, чем он думает и платит; весною вместо 4 рублей за квартиру без мебели я платил 6 руб. и кроме того купил диван и т. п., и во время пребывания Ник<олая> Федор<овича> истратил на него рублей 15-ть, мысленно вычитая эти деньги из долга, который Вы имеете за мной. Теперь же дело несколько затруднительнее, теперь я ему сказал, что квартира 5 р. 50 к., а плачу за нее — 7 р. (приплачиваю 1 р. 50 к.), стол 4 р. — приплачиваю 3 р. 50 к., так что приходится приплачивать по пяти [конец листа, следующий лист утрачен.]