Н. Ф. ФЕДОРОВ, Н. П. ПЕТЕРСОН — В. А. КОЖЕВНИКОВУ

28 декабря 1898. Воронеж

Глубокоуважаемый Владимир Александрович!

Прежде всего Николай Федорович благодарит Вас за радостную весть и благодарит за то, что нерадостные вести Вы сообщаете ему не непосредственно; благодарит за избавление от неприятности получения пенсии из Казначейства¹, а относительно новой книжки заботиться не предстоит надобности, — при помощи Бушеры² Н<иколай> Ф<едорович> получил уже книжку и на новый год.

Никол<ай> Федор<ович> находит необходимым познакомить Лонга с содержанием последнего к Вам письма³, в котором говорится о принятии всеми государствами, участвующими в конференции, обязательства ввести у себя всеобщее образование, в котором наглядное преподавание соединено было бы с наблюдениями и опытом повсеместными, т. е. чтобы образование было соединено с расширением самого знания, без чего образование не имеет значения, — и таким образом наука сделалась бы выводом из наблюдений не кое-где, кое-когда и кое-кем сделанных, наука стала бы выводом из наблюдений, делаемых постоянно, повсеместно и по общему плану, производимых везде, всегда и всеми; этим путем и войско, в которое должны быть обращены целые народы без всяких исключений, сделается естествоиспытательною силою. Принятие обязательства ввести всеобщее образование в связи с расширением самого знания, казалось бы, не может встретить в наше время никакого возражения, тем более, что принятие такого обязательства конференциею не помешает ей принять и другие, как установление Божьего мира, обязательства не усиливать вооружений на несколько лет, делать предупреждения, в случае необходимости объявить войну и т. п., хотя все эти, в сущности незначительные, обязательства встретят значительные препятствия. Так, прежде всего, принятие их требует непременно полного единогласия, так что несогласие одного лишь голоса сорвет весь сейм (или конференцию о мире), как это говорилось в старину. И этот голос уже есть, — Германия рассчитала усиление своих вооружений уже на большее число лет, чем Стэд требует для Божьего мира. А что будет делать Россия, если Англия объявит войну Франции, — откажется ли она от дела умиротворения или окажется ненадежным союзником, в чем ее уже и обвиняли по делу о Фашоде⁴. И таких вопросов, по всей вероятности, окажется множество; тогда как вопрос о принятии на себя обязательства всеобщего образования с производством тех опытов, о которых говорится в статье «Нового Времени»⁵ и которые ведут к расширению самой области знания, — принятие на себя такого обязательства вынуждало бы не только к миру, но и к всеобщему союзу, т. е. принятие такого обязательства и было бы союзом всех народов для обеспечения себя от голода, язвы и т.д., полагая, что такое знание, такое зоркое наблюдение за всеми явлениями должно раскрыть причины и неурожаев, и моровых поветрий и пр. Конечно, в статье «Нового Времени» говорится об этом весьма недостаточно, и теперь готовится новая статья о задачах Конференции о мире⁶, или, точнее, о союзе.

Николай Федорович свидетельствует Вам, Вашей мамаше, гг. Северовым, Бартеневым, Ивакину свое глубокое почтение и ждет от Вас дальнейших известий о сношениях с Лонгом, и особенно благодарит за поспешность, с которою Вы постарались изгладить неприятное впечатление от известия в письме от 23 декабря письмом от 24 декабря⁷, т. е. тотчас же, на другой же день.

Примите и от меня глубочайшую благодарность за добрую весть, предвещающую и еще более добрые вести, которых и ждем с большим нетерпением.

Глубоко Вас уважающий и душевно преданный Н. Петерсон.

28 декабря 1898 года.

P.S. Перепишем и пришлем Вам три проповеди⁸, которые должны понравиться Стэду уже потому, что он может смотреть на них как на агитацию в пользу мира.