В. А. КОЖЕВНИКОВУ

15 сентября 1899. Ашхабад

Дорогой и глубокоуважаемый Владимир Александрович.

Спешу дать ответ на Ваш вопрос о выписках из статьи о храмах обыденных¹. Чем более будет этих выписок сделано Вами, тем лучше. Если бы вся эта статья вошла в Ваше сочинение, то было бы очень хорошо и, конечно, в дословных выражениях, если эти выражения точны, и в измененных, если они не очень точны и ясны в статье о храмах обыденных². Прилагаю при сем 3-и листа продолжения статьи «О храмах обыденных» и два письма, которые вошли в статью, а в Вашем экземпляре их нет³. Эти письма набело не переписаны, потому что спешили отправкою, согласно Вашему желанию.

Можно сказать кое-что и о храмах Туркестанских.

Создание каменных храмов в Туркестане также требовало соединения множества человеческих сил, как у нас строение деревянных храмов в один день. Обыденный храм — торжество над временем. Каменный храм Туркестана, воздвигнутый в лишенной камня местности, — торжество над пространством и тем большее, чем дальше место строения от места добывания камня. Добровольное у нас заменялось здесь принудительным. Легенда приписывает построение огромных мечетей-памятников эмирам, султанам, употреблявшим свои громадные полчища на эти постройки, расставляя их от каменоломен до мест сооружения этих храмов.

___________________

В № 33 газеты «Неделя» напечатано письмо из Рима под заглавием «Уничтожение града»⁴. Листок с этой статейкою прислал Е. Л. Марков из Воронежа в Асхабад Ник. Пав. Пет<ерсону> с надписью под заметкою о граде «Прямо-таки Ваши чаяния». По поводу письма из Рима составлена была небольшая записка и препровождена к Е<вгению> Льв<овичу> с просьбою переслать ее, если он найдет это возможным, в Редакцию «Недели»⁵, коей он, кажется, состоит сотрудником. Записка начинается словами, взятыми из лекции Наццари, отставного офицера, читанной им пред многочисленной публикою. «Если бы, — сказал бывший офицер, — пушки были направлены вместо груди людей на тучи, несущие разорение бедным крестьянам, то это было бы более достойно человечества»^*8. Сказав верно, высказав истину, как говорится в записке, он не остался верен этой мысли, а тотчас ей изменил. Вместо того чтобы говорить об обращении орудий истребления, огненного боя, в руках войска находящегося, в орудия спасения, хотя бы от града лишь, он заговорил о другой артиллерии, заводимой сельскими хозяевами. «Неделя», говоря о лекции Наццари, думает ознакомить Россию с совершенно в ней будто бы неизвестным вопросом. Записка же, приводя выписки из газет и журналов, доказывает, что не только этот вопрос известен, но даже имеет, с одной стороны, ожесточенных противников (арх<иепископ> Амвросий), а с другой — возведен даже в теорию, в общий вопрос об отношении разумных существ к слепой бесчувственной природе, не как двух сил, от века существующих (как Ормузд и Ариман, белбог и чернобог), а как временное лишь раздвоение силы, которая делается тем более слепа, чем больше бездействует разумная. Россия, как продолжательница Ирана, делаясь орудием Безусловного Существа, т. е. делаясь христианскою, объединив всех, устраняет обусловленное бездействием разумной силы зло, т. е. смерть, и восстановляет благо, т. е. жизнь. Впрочем, в самой Записке не говорится ни об Иране и Туране, ни об Ормузде и Аримане, а говорится о высшей нравственности, в которой добро не обусловливается существованием зла и не обречена она, как нынешняя мораль, делать добро, не искореняя никогда зла. В Записке это изложено полнее, а потому и яснее.

Приготовлено письмо к Вам, в котором излагается программа наиболее плодотворного путешествия по Туркестану⁹, и будет вскоре послано к Вам... Свидетельствую мое глубочайшее почтение Марии Григорьевне. Поздравляю от себя и от Н<иколая> Пав<ловича>¹⁰ со днем Ангела Сергея Михайловича¹¹, и с имянинником Михаила Михайловича¹².

Пожелав всяких благ, остаюсь преданный Вам Н. Федоров.

15 сентября

1899 года.