В. А. КОЖЕВНИКОВУ

15 декабря 1899. Ашхабад

Глубокоуважаемый и дорогой

Владимир Александрович

Утром отправил к Вам письмо, а вечером получена рукопись: «Всемирная Выставка» как встреча Нового Века»¹. Встреча «всемир<ною> выставкою» XX-го века означает полное отрицание Юбилея XIX-и векового Р<ождества> Х<ристова>. Встреча же ХХ века праздником Р<ождества> Х<ристова> означает не уничтожение или отрицание Выставки, а признание в ней изумительного богатства чрезвычайно остроумных, в высшей степени искусно сделанных игрушек и безделушек, свидетельствующих о такой талантливости, которая заслуживает аттестата зрелости, т. е. перехода от игры к делу. Совершенно справедливо, что Выставка есть отрицание всех Х заповедей ветхого закона. Справедливо, что выставка чревата внутренними переворотами и внешними войнами. Блеск кимберлейских алмазов, если таковые есть на выставке, разве не свидетельствует о неизбежности столкновения соседей. Для любвеобильного же христианства, как ни прискорбны эти кровопролития, однако они свидетельствуют лишь о несовершеннолетии, о ребяческом увлечении и буров и англичан блестящими камушками². Этот великий Юбилей, объявляя войны — шалостями, дает амнистию всему прошлому.

___________________

Сейчас ходил в библиотеку. На улицах уже 3-й день лежит снег, холодный ветерок, но Солнце греет больше, чем у нас в феврале. Не то в домах. В Асхабаде и во всем царстве Аримана печи греют только самих себя. Горницы же с Ормуздом большие спорницы. Внутренность домов бог холода избрал местом своего особого пребывания. Не верьте, если Вам будут говорить, что Ариман умер, нет, он жив, как живы все языческие боги. О живучести их столько же свидетельствует выставка, сколько и о своем несовершеннолетии. Искусство человеческое, как оно выражается выставкою, бессильно против языческих богов. Но это Искусство еще не дело, а игра.

Юбилей Р<ождества> Х<ристова>, объявляя все прошлое детским возрастом, открывает великую будущность человеч<ескому> роду, но эта будущность не придет сама собою, ибо она есть общее всех дело. (Такой взгляд нельзя не признать христианским в православном, т. е. вселенско-христианском смысле.) Проект повсеместного построения школ-храмов, если бы он был узаконен международною конференциею мира, стал бы началом дела. Если воззвание к построению школ-храмов находится в 4-й статье³, то я очень опасаюсь, что она не будет напечатана.

Вы твердо уверены, что статья «Выст<авка> как встреча нового века» не будет напечатана в светских журналах, потому что выставка составляет любимую игрушку всех партий (за одним, впрочем, исключением — Толстой, осмотрев выставку, пожелал «динамитцу»⁴). Конечно, если даже к строгому осуждению выставки присоединить снисходительный взгляд, указанный в настоящем письме, то и тогда, полагаю, светские журналы не напечатают ее. Я же с своей стороны думаю, что на духовные журналы, которые гораздо либеральнее и трусливее светских, еще менее можно надеяться.

Нужно бы еще во имя детей, отправляемых на выставку⁵, сказать несколько слов.

В статью Вы столько вставили своего, и очень хорошего, что должны подписать ее своим именем.

Мне кажется, местами в Вашей статье Христианство отождествляется с аскетизмом (стр. 6 и др.). 3-й эпиграф правой стороны, т. е. христианский, по моему мнению, дает неверное освещение первым двум христианским <же> эпиграфам, а 3-му языческому эпиграфу «Твори» противопоставлено христианское «Помышляй», т. е. языческое дело заменяется христианскою лишь мыслию⁶.

Я решительно ничего не имею против помещения Вашей статьи в Журн<але> «Вера и Разум»⁷.

По моему мнению, учение, имеющее целью примирение светского с духовным, при неполном, частичном изложении, т. е. в виде небольших статеек, будет отвергаемо той и другою сторонами. Для одних оно будет казаться «диатрибою из времен невежества», а для других — неверием. Будет отвергнуто и теми, которые, по-видимому, имеют цель ту же, называясь: Верою, а вместе <и> Разумом.

Впрочем, попытайтесь. Препровождая рукопись, прошу, если не будет напечатана, возвратить ее. Свидетельствую мое глубочайшее почтение Марии Григорьевне, Сергею и Михаилу Михайловичам.

Николай Павлович и Юлия Владимировна Вам кланяются.

Преданный всею душею

Н. Федоров

15 декабря

1899