В. А. КОЖЕВНИКОВУ

11 июля 1901. Подольск

Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Александрович.

Ко дню Ваших имянин пишу в защиту старшего поколения, в чем заключается счастие и младшего поколения.

Комиссия преобразования Средней школы окончила свой труд с Суворовскою быстротою¹, хотя и вызванною, по-видимому, страхом пред младшим поколением. Истории, так же как и Географии, дано в ней такое значение^*, что ни у нас, ни за границей — это смело можно сказать — нет такой Истории, которая могла бы занять достойным образом место в новой школе, неверно названной Средней, потому что первые ее классы составляют низшую школу. История же должна быть написана и не для низших и средних, а для всех школ, не исключая и высших, ибо курс Истории, как и вообще всех предметов в новой школе, предполагается концентрический, т. е. центр (сердцевина?) общий. Различие заключается не в содержании, а в объеме лишь или полноте и более глубоком понимании самого содержания. Я очень рад, что ко дню Ваших имянин³ Вы ознакомитесь с трудами Комиссии, а в этот знаменательный для Вас день придете, может быть, к убеждению, что и на Вас, более чем на ком-либо другом, лежит долг попытать свои силы в составлении руководства по Всемирно-Русской Истории или хотя бы ее программы, но с подробнейшими объяснениями. Труд этот, в некотором смысле, можно сказать, уже Вами начат. «Стены Кремля» 3-го Рима и «Международная благодарность» не указывают ли на отношение ближнего Запада к России. «Обыденные храмы» старой Руси и «Плач Московских церквей» новой России очень осязательно говорят о двух эпохах нашей Истории. «Храм Премудрости 2-го Рима» и «Цареградский Музей» в нынешнем турецком Стамбуле не вопиют ли об освобождении города вселенских соборов?⁴ Ваше же первое сочинение было по Истории Старого или первого Рима⁵. Вы были и писали о всех трех Римах; не совершенно чужд Вам <и> четвертый Рим. В статьях: «Кончилась ли История» и «Христианский памятник в Китае», в которых Вы приняли очень большое участие⁶, уже открывается вдали четвертый Рим. «На валу» Вы переживали, м<ожно> с<казать>, движение русского народа в степь ради ее умиротворения...⁷ Во всех этих работах есть нечто общее и единое. И не только в этих, но и в таком произведении, как «Бесцельный труд, не-делание и дело»⁸ есть это же общее, ибо дело, о котором там намекается, есть дело 4-го Рима. А «Филос<офия> Веры и Чувства»⁹ изображает протест самого Запада против отвлеченного теорет<ического> разума, не признающего общего всем людям дела практич<еского> разума. Но это предполагаемое, подозреваемое единство тогда только станет очевидным и осязательным, когда Вы сделаете попытку, о которой сказано было выше, попытку составления Руководства ко Всемир<но>-Рус<ской> Истории. Сосредоточившись в этом предмете, Вы, можно сказать, в день своих имянин дали бы себе определенное имя, угодное и Св. восприемнику от купели рус<ского> народа...¹⁰

Я разумею составление не учебника для детей низшего возраста, ибо курс, по моему убеждению, и низших школ не должен ограничиваться 3-я годами, а продолжаться до совершеннолетия, но с значительно уменьшающимся числом учебных дней и часов. Самое окончание курса означало бы переход учеников в младших или старших помощников учителей, также на некоторые дни и часы. Так, по крайней мере, должно бы быть, чтобы всех сделать познающими. В этом и должно бы состоять отличие русской школы от нынешней западной.

Поздравляю Вас с днем ангела, а Марию Григорьевну и Анну Васильевну с именин<ником>.

Ост<аюсь> всею душею преданный Н. Федоров.

11 июля 1901.

P.S. В начале августа думаю переселяться на зимние квартиры.