ЧТО ТАКОЕ ОТЕЧЕСТВОВЕДЕНИЕ? ¹⁶³

Вопрос Кремлевский, вопрос знания и дела. Вопрос о прахе отцов и его защите при разъединении и об его оживлении при объединении всех живущих сынов. Забывая о прахе, религия обращается в философию, которая вопрос о разрушении и смерти заменяет вопросом о происхождении и во всей природе видит рождение, не замечая смерти.

Вопрос Кремля как кладбища, которое было крепостью, пока существовала и существует вражда, станет вопросом о прахе, когда начнется умиротворение, станет вопросом о том, как должны относиться живущие к праху, который некогда жил и который есть прах их отцов. Без постановки же вопроса о прахе умиротворение невозможно.

О связи вопроса об умиротворении с вопросом о воскрешении как цели жизни, без коего объединение невозможно, как невозможно братство без отечества. Рождение и отчуждение, объединение и воскрешение.

Вопрос, которым началась философия, вопрос о происхождении всего сущего, был бы совершенно непонятен, если бы ему не предшествовало знание того, во что обращается все живущее, т.е. прах, пепел, огонь блуждающий, выходящий из могил. Следовательно, вопрос о происхождении есть вопрос о возвращении жизни тому, что некогда жило. Только у философов, как блудных сынов, забывших об отцах, вопрос о воскрешении стал вопросом о происхождении, вопросом знания вместо дела. Заменив вопрос о возвращении жизни вопросом о происхождении, философия утратила смысл и цель жизни.

Только у совершенно забывших отцов, забывших, следовательно, о братстве, мог подняться вопрос о познании самого себя, т.е. о знании только (без дела), притом лишь <о знании> самого <только> себя. У бродяг, не помнящих родства, могли возникнуть гражданские, политические, экономические отношения и явиться философия права и неродственная нравственность, холодная, черствая, злая правда.

Только народ не забывал отцов, охранял их прах и, когда увеличение населения вынуждало оставлять могилы, он прах с этих могил переносил в новые поселения. Народ придал императорской власти значение стоящего в отца место и вручил ему державу с землею или прахом трех частей света, а потом <вручил> акакию с прахом, который имеет востати¹⁶⁴, и сам Кремль как крепость, которая защищает прах, который имеет востати.

Римы центральные Кремли. Третий Рим, если четвертому не быть, должен стать объединением для воскрешения.

Три Рима имели своих предшественников.

Вопрос Кремлевский, т.е. вопрос о том, должен ли Кремль быть секуляризован, обращен в увеселительное место, в пир сынов на могилах отцов, для коего философия, наука и искусство должны стать слугами; или же вопрос Кремлевский есть вопрос о религионизации науки и искусства, т.е. обращении их в орудия служения Богу отцов.

Если История рассматривает землю, не скрывая, не маскируя этого, как кладбище отцов, которое из священного места делается местом пира для сынов и местом взаимного их истребления, на что и растрачиваются все их силы, способности, их знания и искусство, то вся История будет историею Кремлей, которые были и храмами Богу отцов, и крепостями, защищавшими прах отцов, а стали местами пира (посадами), не сделавшись местами мира, хотя и были центральные Кремли. Было два Рима с их предшественниками, но они (2 Рима) пали, а третий (Рим) стал отживающим в лице всеотрицающего Университета и в лице Музея, хотя и поминающего, но недозревшего, бессильного дать действительную жизнь представляемому, поминаемому, по причине разъединения сынов, ставших гражданами, забывших об отцах. Такова история как факт, как она есть! Какова же она должна быть как проект? Этот проект и есть вопрос Кремлевский, или вопрос о соединении всеобще-обязательного образования (познавания) со всеобщеобязательною повинностью, т.е. вопрос об обращении войны в регуляцию неразумной, рождающей и умерщвляющей силы, так что все кладбища в селах и пригородах, бывших в древней Руси сторожами, острожками и кремлями, вновь обратятся в сторожевые учреждения, но не против себе подобных, а против слепой силы для ее наблюдения и управления ею, т.е. <обратятся> в Школу-Кремль. Кремль как храм и крепость есть отображение первоначального, вертикального священно-мирного и сторожево-военного положения. Кремль как крепость есть кесарский, а как храм Божеский, а чрез школу и кесарское становится Божеским.

Кесарь поставляется в Кремль от Бога-отцов в отцов место.

С. 75 - 77

КОММЕНТАРИИ

¹⁶³ Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 108, лл. 1–2 (копия рукой Н.П. Петерсона – к. 3, ед. хр. 4, лл. 381–383). Ранее опубликовано: «Начала», 1993, № 1, с. 57–58; «Философия бессмертия и воскрешения. По материалам VII Федоровских чтений». Вып. 2. М., 1996, с. 193–194. – 75.

¹⁶⁴ См. примеч. 186. – 76.