О НЕНАВИСТНИКАХ КРЕМЛЯ ¹⁹³

О мнимо-любящих и об истинно-ненавидящих Кремль, и были ли истинно-любящие и только мнимо-ненавидящие? Славянофилы и западники. Православные церковные и раскольники, или старообрядцы.

«Ненавидящие Сиона (Кремль)
посрамятся от Господа»¹⁹⁴.

Кремль, приняв в свои стены памятник Александру II-му ¹⁹⁵, реформы которого любезны и западникам, не смирит ли открытую вражду к Кремлю западников и скрытую их противников? К открытию памятника призывается, как ко дню коронации, земский собор.
Ненавистников Кремля было очень много на Руси. Между прочим Спасович рассказывает о Кавелине (К.Д.): «Я много раз слышал от К.Д., что он любил бы Москву и рад бы с нею сжиться, не будь только в ней Кремля, который ему не симпатичен»*¹⁹⁶. Конечно, только неотъемлемо присущее всякому европейцу лицемерие, желание казаться мягким, гуманным** заставило Кавелина заменить «ненавистный» лицемерным «несимпатичный»***. Невозможность жить <(сжиться)>, конечно, предполагает что-то гораздо большее, чем несимпатичность. Были из живших в Москве вероятно, есть еще и теперь таковые, которые объезжали Кремль, чтобы только не видеть его****. Если таковые по справедливости называются ненавистниками Кремля, то что сказать о том чувстве, о том отвращении, которое отбросило Кавелина за 600 верст от Москвы?!¹⁹⁹ Сюда могут быть причислены все западники. Ненависть к Кремлю и была матерью Петербурга. Название Москвы или Кремля третьим Римом в особенности ненавистно (с легкой руки ярого католика Крижанича²⁰⁰) всей нашей интеллигенции. Но первым ненавистником Кремля нужно поставить Чаадаева, который говорил (если не ошибаемся, приписывая ему это выражение), что Россия только и изобрела пушку, которая не стреляет, и колокол, который не звонит, намекая этим на ненавистный ему Кремль, на разбитый Колокол и Царь-пушку, никого не убивавшую, у подножия и по сторонам которой сложено оружие самого воинственного народа. Наполеон, завоевав всю Европу, пришел в Россию сложить свое оружие*****. Отношением к Кремлю определяется западничество и славянофильство, если только последнее искренно.

Католики свою ненависть к Царьграду перенесли на Москву, т.е. <на> Кремль, объявивший себя третьим Римом. Протестанты, как иконоборцы, ненавидели Кремль, как старый, западный Рим; европейцы <же>, освободившиеся от латинских и протестантских суеверий, ценили Кремль с художественной стороны (Кремль в Пасхальную полночь), считая художественность чем-то очень неважным, а вместе они боялись его: Наполеон решил уничтожить, взорвать Кремль. Памятник Александру II-му должен поднять Кремль в глазах этих европейцев. Таким он будет для ближнего (европейского) Запада, но <каким> он будет для Запада дальнего, а потому, надо полагать, более близкого Востоку? Чем он будет для нынешнего американского Запада, уже выступившего к Востоку, ставшего у самого центра событий настоящего времени, на Филиппинах²⁰¹, как естественный враг Запада и друг Востока и России? Политическая жизнь перешла от Малого Западного океана к Великому Восточному океану, Тихому в физическом отношении и миротворному (Paciphique) в политическом. Пожелаем, чтобы собравшиеся для войны объединились в утишении бурь и гроз Большого и Малого Океанов и занялись мирным распределением вод, чтобы избавить одних от наводнений, а других от засух, и сделать войну невозможною не по нравственной только, но и по физической необходимости.

Мнимым любителям Кремля – славянофилам и
действительным его ненавистникам – западникам.

Кремль, что он есть и чем должен быть? Разоружение или регуляция? Защита праха предков или его оживление? Кремль в Памира или Царьграда место стоящий. Кремль Дединец и Детинец, т.е. первый есть Всенаучный Музей, а второй Школы.

Если же Кремль стоит в Памира-место, то славянофильство можно заменить ариофильством, а к арийцам (Памиризм) принадлежат и славяне и все западные народы; следовательно, ариофильство избавит славянофилов от лицемерия и утолит несколько злобу западников. Кремль же, в Эдема место стоящий, исключает и антисемитизм, если, конечно, семитизм отречется от вопроса о мнимом богатстве и недействительной бедности²⁰².

Арийские ли реки (а не ручьи) сольются в Афеторусском (арио-русском) океане (а не мире), или он иссякнет? Сольются, т.е. соединятся, не потеряв того, что было в них самобытного, хорошего.

Памир и Ариофильство, панаризм.

Византия второй Рим, как столица панарийского мира, а не греко-славянского лишь. Арийцы, не только чтущие отцов, но и доители небесных коров мифическая форма регуляции метеорических явлений.

____________________

    * Увлекаясь учениями Запада, Островский заверял, что ему противен самый вид Кремля с соборами». «Для чего, спрашивал он, здесь настроены эти пагоды» (Истор<ический> Вестн<ик>, № 2, 1900 г., Фаресов, стр. 674-я.)¹⁹⁷.

   ** Ни в ком мы не видали такого резкого проявления европейского, гуманного притворства, как в В.С. Соловьеве.

  *** Насколько Кремль был несимпатичен Кавелину, настолько, конечно, была симпатична ему мысль Наполеона взорвать, т.е. уничтожить Кремль. Уничтожение этого памятника было бы верхом торжества западников. Взрыв Кремля не уничтожил его, а вызвал лишь сильнейший дождь и холод¹⁹⁸, не научив, однако, бывшую крепость земледельческой страны, чем она, ставши ненужною для обороны, может быть для земли, поражаемой иссушающими ветрами Средней Азии, более опустошительными, чем кочевые орды. Взрыв Кремля и ответ неба дождем и снегом, гроза земная, вызвавшая грозу небесную, не вызвала ни у одного художника попытки изобразить поразительную картину. Москва, строившая обыденные храмы сухому и мокрому Илии, не поняла урока, данного ей небом, и ждет нового взрыва для непонятливого своего народа.

 **** Были, конечно, и такие, которые не питали ненависти, и даже любили <Кремль>. Но выше и любящих, и ненавидящих нужно поставить тех, которые от ненависти перешли к любви сознательно, поняв значение Кремля. (Последние строки относятся ко мне и вызваны моим рассказом о том, что я в студенческие годы приплачивал извозчику, чтобы объехать Кремль, бывший мне в ту пору тоже «несимпатичным» по политическим предубеждениям относительно древнерусской истории (отнюдь не по антирелигиозным соображениям!). Рассказал я Н<иколаю> Ф<едоровичу> и о том, как мое «обращение» к русскому национальному сознанию произошло также в Кремле (в момент объявления русско-турецкой войны); мои же последующие статьи о Кремле убедили Н<иколая> Ф<едорови>ча в моем полном покаянии в вине перед Кремлем. (Примеч. В.А. Кожевникова).)

***** .Царь-пушка, никого не убившая. Что думает этот царь пушек в Кремле, переставший стрелять или никогда не стрелявший, никогда никого не убивший? Видел этот царь истребительных орудий взрыв крепости, на защиту которой он был создан, слышал он насмешки французских пушкарей, а потом увидел у ног своих пушки этих насмешников. Не надеется ли он, что и другие народы сложaт у его ног свои орудия, Круппом отлитые или сверленые, не ждет ли он нового взрыва для непонятливого своего народа, и тогда этот царь прикажет своим подданным, своим потомкам обратить свою силу не на истребление, а на спасение от голода.

С. 87 - 89

КОММЕНТАРИИ

¹⁹³ Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 7, ед. хр. 148 (копия рукой Н.П. Петерсона – к. 3, ед. хр. 3, лл. 324–326). Ранее опубликовано: «Философия бессмертия и воскрешения». Вып. 2,
с. 211–213. – 87.

¹⁹⁴ Пс 128:5. – 87.

¹⁹⁵ Памятник Александру II, созданный по проекту художника и скульптора Павла Жуковского и гражданского инженера Н.В. Султанова, был заложен в Кремле в 1893 г., открыт – 16 августа 1898 г. – 87.

¹⁹⁶ Источник цитаты установить не удалось. В воспоминаниях об историке, правоведе, социологе Константине Дмитриевиче Кавелине (1818–1885), принадлежащих перу известного юриста и публициста Владимира Даниловича Спасовича (1829–1906) и напечатанных в качестве предисловия во втором томе «Собрания сочинений К.Д. Кавелина» (СПб., 1898), данная фраза отсутствует. Нет ее и в небольшой заметке «Несколько слов о Кавелине» («Сочинения В.Д. Спасовича». Т. 1, СПб., 1889, с. 203–207). – 88.

¹⁹⁷ Федоров цитирует статью А.И. Фаресова «Памяти Т.И. Филиппова». – 88.

¹⁹⁸ Взрыв Московского Кремля планировался Наполеоном на ночь 11 октября 1812 г.; однако шедший тогда проливной дождь местами подмочил тлевшие фитили, а некоторые из них вовремя были потушены населением, – в результате чего разрушения были намного меньше предполагавшихся. – 88.

¹⁹⁹ В 1848 г. К.Д. Кавелин, с 1829 г. живший в Москве, переехал в Санкт-Петербург. «Кавелин принадлежал в гораздо большей степени Петербургу, нежели Москве, – писал о нем В.Д. Спасович, – в Петербурге родился Кавелин; в Москве провел он только раннюю молодость; конец же этой молодости, начиная от 30 лет, весь зрелый и преклонный его возраст до дня смерти на 67 году, прошли среди нас в Петербурге» («Несколько слов о Кавелине» // Сочинения В.Д. Спасовича. Т. 1, с. 203). Для Федорова переезд Кавелина в Петербург (связанный прежде всего с личными обстоятельствами – конфликт с Крыловым, так называемая «профессорская история») мировоззренчески окрашен: предпочтение «западнического Петербурга» «славянофильской Москве». – 88.

²⁰⁰ См. примеч. 224 к «Статьям философского и эстетического содержания» – Т. II наст. изд., с. 468. – 88.

²⁰¹ См. примеч. 43 к «Статьям о разоружении и умиротворении» – Т. II наст. изд., с. 482. – 89.

²⁰² По мысли Федорова, Кремли, священные крепости, сторожащие прах предков, в истории человечества как бы замещают его мифическую прародину, соотносятся с образом первоначального рая, Эдема. Прародину же человеческого рода философ считал необходимым искать на Памире (см. примеч. 12 к III части «Записки» – Т. I наст. изд., с. 478). – 89.