О СОЕДИНЕНИИ ШКОЛ-ХРАМОВ СО ШКОЛАМИ-МУЗЕЯМИ

(«Вопрос о Каразинской метеорологической станции в Москве». «Наука и жизнь», 1893 г., № 44)³¹⁴

Статья, имевшая целью примирить все науки, соединив их в едином всенаучном Музее, который служил бы наглядным выражением этого единства, эта статья начинается оправданием розни. «С абсолютной (т.е., конечно, «ложной», для автора-позитивиста) точки зрения* все науки имеют одинаковую ценность как части (будто бы) органического целого»**; с истинной же, т.е. с жизненной точки зрения, науки не имеют равного значения. Автор забывает, что жизнь, как она есть, произведение слепой силы, продукт борьбы (греха), и представляет величайшую несправедливость. Задача же всечеловеческого разума, задача всех наук состоит в обращении слепой силы, не только носящей в себе голод, язву и смерть, но и вносящей вражду в среду людей, в управляемую разумом. В деле обращения смертоносной силы в силу живоносную и объединятся все науки.

Для школ-храмов, во избавление от голода и язв созидаемых, метеорология есть самая необходимая наука. Какого другого знания может быть школа, вызванная к существованию неурожаями и эпидемиями? Наука об атмосфере и есть наука о той силе, которая носит в себе голод и язвы. Крестьяне, которые говорят, что не земля, а небо нас кормит, употребляя это выражение в смысле зависимости урожая от метеорологических условий, этим самым указывают на то, чему должна учить школа. О чем молятся в храме, тому учатся, то изучают в школе: тут начало соединения молитвы и труда. Храму небесному в духовном смысле совершенно соответствует школа метеорологии (науки небесной) в материальном смысле. Метеорология, как знание атмосферы, есть не часть астрономии, а сама астрономия, т.е. наука об атмосферных или газообразных оболочках, газообразных токах, рассматриваемых по отношению к своему жидкому или твердому ядру. Эти атмосферы с внутренней или нижней стороны могут быть изучаемы лишь на земной планете, где непосредственно может быть наблюдаема нижняя сторона или нижние токи атмосферы, тогда как верхняя или наружная сторона земной планеты, или ее атмосферы, не доступна для наблюдения, но она, наружная сторона, может быть наблюдаема и изучаема на других планетах, на нашем солнце и других солнцах звездах с их землями. Метеорология тогда только достигнет совершенства, когда по явлениям, наблюдаемым на нижней стороне, будет в состоянии представить наружную сторону нашей земной планеты такою, какою она представляется глазу, находящемуся вне ее, а по наружным сторонам планет и солнц их внутреннее состояние. Тогда откроется, конечно, и внутренняя связь метеорических явлений, как грозы, северные сияния, а может быть и землетрясения, с переменами на внешней стороне газообразных оболочек солнц и планет. Распространение метеорологии, в таком смысле понятой, в смысле небесной науки, и составляет миссию России, т.е. дело священное***. Миссия эта и состоит в том, чтобы связать повсеместные наблюдения с первоначальным народным просвещением, наглядным преподаванием во всех местных народных школах, как церковных, так и земских, разделение коих, составляя странное и прискорбное явление, как произведение светского <позитивистического> фанатизма, по самой сущности своей не может быть долговечно. Построение Церковной школы в Мордовском Качиме (описанное в № 20-м 1892 г. «Пензенских Епархиальных Ведомостей» и воспроизведенное почти вполне в «Богословском Вестнике» № 4-й 1893 г.) доказывает, что церковная школа может найти таких горячих приверженцев, как церковный сторож, запасный унтер-офицер и тот крестьянин, который ходил по избам, уговаривал, увещевал, этот качимский Каразин. С другой стороны, это же событие**** доказывает, что если бы вместо церковной школы была построена церковь-школа, то она не встретила бы и тех малочисленных врагов, каких имела церковная школа. Эти враги, может быть, превратились бы в приверженцев, если бы школа-храм, в память чтимого всею Россиею чудотворца Сергия, был посвящен Пресвятой Троице и, в особенности, если бы разъяснено было, какие требования заключаются в учении о Троице. Эти школы-храмы, которые должны быть устроены повсюду, как это предполагается в предисловии к сказанию о построении обыденной церкви в Вологде, посвященные образцу соединения, должны усвоить все в совокупности простой естественный метод, в котором наглядное преподавание состоит в приучении к наблюдению с объяснением наблюдаемых явлений небесных. Школы, наблюдающие небесные, в материальном смысле, явления, не будут противоречить церкви, ведущей к освобождению от слепой чувственной земной силы, к победе над ней в самом ее источнике, в природе. Человек будет управлять земною, чувственною силою, когда станет небесным в нравственном и умственном смысле. До сих пор люди вели и ведут еще борьбу с чувственною силою, или чувственными влечениями, врознь, в отдельности; но от этих частных войн и побед слепая чувственная <сила> нимало не ослаблялась, и сила каждого отдельного лица не увеличивалась.

Определение книги записью наблюдений неполно, даже очень неполно, хотя бы эти наблюдения касались всего, что есть на небе и на земле³¹⁵. Такое определение всю область знания ограничивает описаниями (графиями), сборниками фактов всякого рода, фактов, в себе самих (в человеке) и вне себя наблюдаемых. Определение будет полнее, когда книгу мы назовем записью наблюдений, переработанных воображением и мыслию (логиями). В область переработанных мыслию наблюдений входят все науки от физики и химии до метафизики и онтологии. В область воображением переработанных наблюдений войдет и народная словесность, и искусственная...

<Но> и это определение не будет иметь еще надлежащей полноты даже для ученого сословия, ибо человек, даже и ученый, не может быть совершенно пассивным существом. Поэтому наука есть не запись наблюдений только, но и запись опытов, в малом виде (кабинетных) производимых, и их приложений в большем виде...

Решительно нельзя сказать, что «всякая книга есть не более как пособие к дальнейшему изучению познаваемого, к той великой, еще не напечатанной (вернее, еще не написанной) книге, изучение которой должно составить» будто бы «задачу человечества». Ограничить задачу человечества изучением, критикой не значит ли считать ученого, философа-созерцателя высшим образцом для человека. Существо, связанное по рукам и ногам, лишенное всякого действия, признающее мир своим созданием или представлением, не есть ли, напротив, высшее уродство?!..

Книга есть пособие для изучения, не ограничиваемого не только наблюдениями, но и опытами малыми или большими, книга есть пособие для изучения, ведущего к единому полному опыту всех в совокупности людей над всеми в совокупности мирами.

Ограничивать человека книгою, т.е. знанием, значит быть последователем Золя и Толстого.

____________________

   * и во всяком случае, с безжизненной точки зрения.

  ** что можно бы принять за иронию, ибо организм есть не соединение равных, а <со>подчинение неравных по значению частей. <Или же> автор, сам того не подозревая, ставит слепую силу (производящую организм) как образец для существа разумного.

 *** Миссия термин религиозный, употребляемый автором, не должен быть суживаем.

**** оно может стать всемирно-историческим, если найдется искусное перо, которое построение Качимской школы совокупным трудом детей и отцов поставит образцом для всей России.

С. 143 - 145

КОММЕНТАРИИ

³¹⁴ Печатается по: ОР РГБ, ф. 657, к. 8, ед. хр. 35; к. 9, ед. хр. 16 (копия рукой Н.П. Петерсона – к. 3, ед. хр. 4, лл. 244–247, 93–94). В данном случае в единый текст соединены два варианта заметки, посвященной разбору статьи И.А. Борисова «Вопрос о Каразинской метеорологической станции в Москве». Все цитаты, приведенные Федоровым в тексте, взяты из этой статьи. – 143.

³¹⁵ Определение книги, данное И.А. Борисовым, было сокращенным переложением фразы самого Федорова – см. статью «Будущее или что должно быть». Николай Федорович часто бывал недоволен тем, как он сам выражал свою мысль и как выражали его мысль другие – отсюда и критика данного определения. – 145.