* * *

Автору статьи «Московских Ведомостей» «по вопросу о книжном обмене между Москвою и Парижем» кажется, что дело об этом обмене начато не с того конца, с какого следовало¹. Но если бы он мог видеть прием, какой встретила его статья у тех, от которых должно бы ожидать почина (особенно у будущего библиотекаря, бывшего чиновника Управы Благочиния²), то, может быть, изменил бы свое мнение. Не следует ли ожидать, что и при дальнейшем следовании по указанному статьею «Московских Ведомостей» пути обмен не встретит таких же доброжелателей, как вышеупомянутый чиновник, как М[пропуск], которого имя может превратиться из собственного в нарицательное, быть чем-нибудь вроде Музейского Иуды³. Во всяком случае мысль об обмене не была замечена теми, на кого возлагают свои надежды «Московские Ведомости», ни даже самою редакциею «Московских Ведомостей», хотя прошло уже полгода от первого заявления в печати об обмене⁴. «Московские Ведомости» вместе с «Московским Листком» в это время заняты были очень важным делом, они употребили все усилия на то, чтобы прославить Соловьева своими порицаниями⁵, т. е. делали то самое, что желал Соловьев, а именно — наделать как можно больше шуму, тогда как молчание было бы для него убийственно. — Хуже всего, что «Московские Ведомости» не поняли цели обмена и сузили его до отношения двух библиотек между собою на место возможно большего сближения двух народов. Сближение должно быть главною целью. Даже ограничение с нашей стороны требования от Франции одних научных изданий имеет целью также сближение. (Предполагалось, что мы будем отправлять во Францию все у нас печатающееся, а сами будем получать только научные издания⁶.) Ставя сближение главной целью обмена, мы этим самым возвышаем библиотеки, значение которых совершенно ничтожно в настоящее время. Как должен происходить обмен? Должен ли Румянцевский Музей получать научные издания чрез посредство Национальной Библиотеки (как, недолго думая, решили «Московские Ведомости»), или же непосредственно от ученых обществ, от всех ученых, т. е. из тех же самых источников, откуда получает и Национальная Библиотека, — это еще вопрос, требующий обсуждения, причем нужно иметь в виду, что и самые сношения имеют значение очень большое. — «Московские Ведомости» предлагают самому русскому правительству выйти с предложением о бесплатном обмене. Но наше правительство, согласно с общепринятым мнением, должно считать подобное предложение унизительным для себя, как бы сознанием в своей несостоятельности. Нравственное значение обмена, при неофициальном ходе дела, (сближение) превратилось бы в несвойственную официальному движению сантиментальность.

«По существу оно (предложение обмена) не выполнимо без соответственных правительственных распоряжений»⁷. Да, но по почину не России, а Франции, для которой такое предложение будет великодушием, а с нашей стороны — выпрашиванием. По укоренившемуся о французах мнению, как о народе великодушном, можно было надеяться, что Франция сделает предложение об обмене; но такое ожидание не оправдалось: ни одной журнальной статьи, ни одного запроса в Палате по этому вопросу не было сделано⁸.

С. 171 - 172