92 - другая редакция.

В. А. КОЖЕВНИКОВУ

Между 18 и 20 августа 1894. Москва

Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Александрович.

Теперь, вероятно, Вы уже получили статью: «В защиту Дела и знания»¹ (или, м<ожет> б<ыть>, точнее было бы назвать ее: «Вопрос о «деле» со знанием и «не-делании» с не-думанием, как средстве спасения от голода и всех бедствий») и собственными очами убедились, что она в настоящем ее виде очень далека от ясности, а следовательно, вопрос, для кого, для большинства или для меньшинства назначается эта статья, решается сам собою. Само собою разумеется, что «Дело», сжатое и очень неискусное изложение коего представляет означенная статья, назначается и должно быть назначено для всех без исключения. Но прежде чем сделаться достоянием всех, изложение его (Дела) должно принять много разных видов. Изложение должно иметь в виду не большинство или меньшинство, <а> людей, которые способны начать и вести дело. Я даже не могу решить, полезно или вредно соединение изложения сущности дела с началом дела, которое излагается в двух юбилеях в конце статьи², и с изложением Каразинского и американского опытов, которые излагаются в начале статьи³, хотя мы уже на опыте узнали, что статьи о двух юбилеях отдельно одна от другой и от главного дела, которое в них выражается, не встретили сочувствия; точно так же и вопрос об обращении войска в естествоиспытательную силу, правда очень уж кратко и неудовлетворительно изложенный в «Рус<ском> Архиве»⁴, не обратил на себя ни малейшего внимания. Настоящая статья указывает уже открыто на то великое и святое дело, которого два юбилея и новое (а вернее — самое старое) назначение войска служат земным началом, и если бы она была пропущена цензурою — что совершенно невероятно, — тогда мы на опыте узнали бы, полезно или нет открытие небесного происхождения двух юбилеев или даже 3-х юбилеев, если к столетней годовщине выхода Каразинской записки о громоотводе, поддерживаемом аэростатом⁵ (как регуляторе грозовой силы (электрической), управляющей, б<ыть> м<ожет>, и движением ветров), приурочить завершение опыта <с этим орудием>, которые можно бы ввести в войска, если бы опыт был удачен. Статья в таком только случае, мне кажется, могла бы иметь успех, если бы она с особенною силою выставила несовершеннолетие рода человеческого вообще и особенно того сословия (ученого и интеллигентного), которое считает себя все испытавшим, все обдумавшим, во всем отчаявшимся, а между тем должно оказаться, что оно не достигло даже того возраста, в который может начаться опыт, и в том, что оно считает концом, нет еще и начала дела, и только по своему сословному положению <интеллигенция> не видит, что мысль без дела мертва есть. А между тем в статье, в самом начале, после того, как сказано, что слово о деле Отца и Сына требует юбилея Хр<истова> воскресения, юбилеев делом, трудом⁶, не прибавлено «и отвергает юбилеи-празднества, ребяческие», вроде того, который недавно описан в «Рус<ских> Вед<омостях>» в ¹№ 224 нынешнего года в статье «Поездка в Эвиан» Е. Н.⁷

В «деле» заключается отрицание и бездействия, и суетного действия или празднеств.