245 - другая редакция.

В. А. КОЖЕВНИКОВУ

7 июля 1901. Подольск

Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Александрович. Настоящий Ваш ответ на мое письмо от конца июня очень меня утешил¹. Опасаюсь еще только, не было ли чего неприятного для Вас сказано в следующем моем письме, посланном 1-го июля. В третьем же письме уже нет ничего личного, а говорится, но очень кратко, о трех школах: 1) Народной, 2) военной, или Царской, 3) духовной, или православной, в коих выражены три начала: Православие, Самодержавие и Народность, столь ненавистные западникам и лицемерно хвалимые славянофилами. В этих трех школах (Школе-Храме, Школе-Музее и Школе-Кремле, или кладбище-крепости, требующей перехода от хранения к воскрешению) благодаря этим соединениям устраняется в самих школах то, что в них отталкивающего, пошлого, школьного и т. д. и т. д. В краткости писем, конечно, заключается затруднение, чтобы сказать даже о православии без фанатизма, самодержавии без гнета и о народности без вражды, но и никакое мажорное письмо становится невозможным, когда нужно сказать или все, или ничего. Требует же этого (т. е. чтобы было сказано все) самое время. Нынешний год, год более страшного метеорического погрома, чем 91 год². Этот же год есть год войны, готовой перейти с суши на океан, если на нем появятся бурские каперы³, войны (после Гаагской конференции мира), доказывающей, что сия последняя избрала неверный путь к умиротворению. Нынешний же год есть год «Вопроса о национальной школе»⁴, который уяснен и разрешен может быть лишь на новой интернациональной конференции мира, а не на X-м, конечно, конгрессе мира, собирающемся в Глазгове⁵.

В нынешнее же время, время кризиса в Марксизме и во всей философии, возвращающейся опять к Канту⁶, Пасхальные вопросы⁷ в новом виде, в котором на первое место поставлен вопрос о двух разумах (двух критиках) и двух сословиях, не богатых и бедных, а ученых и неученых, мыслящих и действующих, интеллигенции и народе, — Пасхальные вопросы в этой форме дают, как мне кажется. удовлетворительное решение, и притом именно чрез вышесказанные школы.

Прежняя форма Пасхальных вопросов, в коих предлагается заменить вопр<ос> о бедности и богатстве вопросом о Жизни и смерти, не устраняется, ибо <в этой форме> они дают цель просвещению. В них одинаково отвергается и Евангелие богатства (Карнеджи^* — устроителя 126 библиотек), которое пожертвованием на дело просвещения хочет санкционировать наживу и санктифицировать миллиардеров, отвергается и Евангелие бедности, которое Христа из Спасителя от смерти обращает в социалиста. Повторяю, само время требует всего или ничего. Толстовство, нитчеанство... требуют себе опровержения и замены. Еще раз благодарю за Ваше ободрительное письмо. Марии Григорьевне и Анне Васильевне низко кланяюсь. Искренно преданный Н. Федоров.

7 июля 1901 г. За нескладное письмо прошу извинения.

Не удивляйтесь, глубокоуважаемый Владимир Александрович, что меня так возмутило предложенное Вами заглавие. Оно разрушает всю систему, которая может быть изложена в трех статьях: 1) Школа народная, которая состоит в соединении образования с расширением знания человека и природы, 2) Школа военная, которая соединяет образование с расширением власти человека над природою (регуляция) и 3) Школа духовная, которая обращает и знание и власть над слепою силою на общее благо всех людей, всех поколений, т. е. <на> возвращение бессмертной жизни (О трех школах или трех объединениях).

Глубочайшее почтение Марии Григорьевне и Анне Васильевне.

Искренне преданный Н. Федоров.