* * *

Письмо к Синоду, можно сказать, ничего не говорит о Православии, но очень много сообщает о самом Толстом и должно быть названо: «Что такое Я»¹⁵².

То, чего мы ожидали в не очень еще близком будущем, и только у таких высоко цивилизованных животных, каковы, напр<имер>, американцы, именно уничтожение даже гражданского погребенья, отождествление его с вывозом всяких нечистот, в этом отношении Толстой оказывается действительно человеком XX-го, даже м<ожет> б<ыть> конца XX-го века^**, когда прогресс личности достигнет последней степени совершенства, т. е. когда каждый, признавая существование лишь себя, <будет> отрицать существование всех других, признавать <других> не в качестве личности, а лишь в качестве вещей, которые при обветшании их должны будут бросать<ся> и удаляться от глаз, чтобы не возбуждать <в> живущих аналогического представления (вывода) относительно самих себя. Согласно с прогрессом погребения произойдет великое преуспеяние в устранении рождений. Признающие лишь существование самих себя, конечно, не будут давать, т. е. отдавать жизнь детям, и сим последним не придется жаловаться на то, что им дали жизнь, не испросив на то их разрешения. Рождение, связанное с болезнею, с трудом питания и воспитания, с старением, будет устранено легчайшими способами, и все силы будут направлены исключительно на брачные без рождения наслаждения, и жизнь личная достигла бы, если не до infini, то до ind fini, как это еще провидел пророк XVIII века Кондорсе¹⁵³. Вместе с расширением половой любви, взаимной любви мужчин и женщин, когда такая любовь достигнет высшей степени, и взаимная ненависть <однополых> друг к другу достигнет также совершенства. Между одноименными будут столкновения, а между разноименными (мужчины и женщины) будет наибольшее сближение. Если <спаривание> приведет <к> сближению до безразличия, то <ненависть однополых> приведет к отчуждению до истребления. Таков Идеал — Цивилизации и прогресса.

Многоталанный художник и ремесленник и совершенно бесталанный философ, <Толстой> не подлежит вменению. Тем не менее тот, кто, по свидетельству самого Толстого, назвал его дьяволом в человеческом образе, был недалек от истины, той истины, которою Толстой заменил христианство. Призывающий Россию к неплатежу податей обвиняет в подстрекательстве синодальное определение, отличающееся неизвинимою мягкостью. Он сам недоволен этою мягкостию¹⁵⁴. Ему очень бы хотелось поруганий, поношений, что придало <бы> ему ореол мученика, а он так жаждет дешевой ценою приобретенного мученичества! Известно, что про человека, сказавшего ему, что он желает и делает лишь зло, Толстой жаловался, что тот его будто бы ругал¹⁵⁵, а он (Толстой) смиренно принял это поругание, поношение, всяк зол глагол.

По собственному свидетельству, «от Бога исшедший и к Богу идущий»¹⁵⁶ завещает человеку не-делание, т. е. освобождение от всякой работы и особенно умственной, обезглавление человека; рабочий день низводит от 8-и часов до 0, а 16-и часовую праздность доводит до 24-х часов. Всех сделать невеждами, закрыть все пути к знанию! Враг Науки и Искусства, он на деле выказывает глубокое уважение к художественной промышленности или ремеслу. Сапоги его работы Фет хранил как изящное произведение¹⁵⁷. Это произведение было прямым ответом на вопрос Д. Писарева «Шекспир или сапог?», — ответ самим делом.

С. 43 - 44