ПРИБАВЛЕНИЯ И ПОПРАВКИ К ПИСЬМУ К ЧИЧЕРИНУ²⁵⁰

Г. Соловьев не придает значения этому, чрезвычайно важному для него совпадению: одновременному появлению письма Достоевского, в котором он как бы из гроба обличает в ошибке г. Чичерина, говорящего, что не найдется ни одного человека, который бы разделял мнение г. Соловьева о деле воскрешения. Как отнесется г. Чичерин к посмертному выражению Достоевского, <мы не знаем,> что же касается г. Соловьева, то он остался и глух и нем к загробному свидетельству Достоевского в его пользу.

В письме к г. Чичерину нужно сделать некоторые поправки. Если три лица, пришедшие к той же мысли независимо друг от друга, значат больше, чем 300 заимствовавших, <то> еще менее значения имеет пресса, суеверно отвергающая непривычное для нее учение. Нужно будет прибавить к этим словам, что под массою разумеется не сельская, а именно городская, этих блудных сынов.

Даже Ренан, по-видимому, в «Vie de Jésus» признает действительное воскрешение, хотя и требует для него миллионов лет. В письме к Бертло он так неясно излагает это учение, что, кажется, и там местами приходит к признанию действительного <воскрешения>²⁵¹, так что оказывается, что в долге воскрешения сходятся и благочестивый православный [1 слово неразб.], и даже нечестивый Ренан.

К концу письма нужно заявить сожаление, что г. Чичерину выпал несчастный жребий быть первым (если не считать Толстого) противником долга воскрешения, и этим как бы заявляя, что новый или забытый закон уже объявлен и что вопрос — если позволительно так говорить — о долге и деле воскрешения открыт.

С. 67