Аргонавты бессмертия: русский космизм и образ будущего — различия между версиями

«Московский Сократ» Николай Федоров, автор «Философии общего дела», писал о двух главных природных ограниченностях человека – в пространстве и во времени. Вся человеческая история в ее динамике, с великим переселением народов, эпохой новых географических открытий, развитием медицины, творчеством культуры, была для него борьбой за пространство и время индивидуальной жизни, а еще – поиском «страны умерших отцов», утраченного Эдема.

Насколько далеко могут простираться эта борьба и этот поиск? Был ли прав Федоров, призывавший воскресить всех и утверждавший, что человек – сын и деятель – должен стать «обитателем» и «правителем» не только земли, но и небесных миров? Или надо согласиться с мудростью эпитафий: «Мертвый, в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий!» и наблюдать планеты и звезды лишь в телескопы? Как влияет на нашу жизнь то, что мы смертны и не владеем пространством? Могут ли наука и вера примириться в федоровском общем деле? И каким будет мир нашего завтра, если идеи Федорова станут реальностью?

Космос в русской культуре представал в самых разных обличьях. И эта разность вызывает много вопросов. Почему Лермонтов видит в космосе то теплое, родственное, влекущее душу пространство («Чисто вечернее небо. Ясны далеки звезды»), то «пустыню мира», в которой «без приюта» странствует его «демон»? Зачем шеллингианец Тютчев, ощущавший в природе душу живую, в своей знаменитой «Бессоннице» представляет пространства Вселенной как ледяную, отталкивающую, молчащую бездну, пред которой, «как сирота бездомный», встает в ночи человек. Для какой цели Достоевский отправляет «смешного человека» на далекую «звездочку», удивительно похожую на нашу землю? И что имел в виду Брюсов в разговоре с Верхарном, утверждая, что когда-нибудь люди будут управлять движением земного шара?

С ответа на эти вопросы начнем разговор на тему «Космос и Человек» (или «Человек и Космос») в философии космизма и русской литературе. Разберем разные версии этой темы, попутно попытавшись понять, зачем аристократ А.В. Сухово-Кобылин на протяжении сорока лет переводил Гегеля и писал свое «Учение Всемира», почему Константин Циолковский называл себя Гражданином Вселенной и был уверен, что космос полон жизни и разумных существ? Поговорим об Александре Чижевском, который называл себя «солнцепоклонником» и создал целую область знания – гелиобиологию, посвященную влиянию солнечной активности на земную жизнь. Поговорим о том, что такое Микрокосм и Макрокосм для Бердяева и Флоренского. А еще разберем разговор Циолковского с Чижевским о «лучистом человечестве» и «теории космических эр» и узнаем, как отозвалась эта теория у другого собеседника Чижевского – философа Александра Горского.