Космические мотивы в поэзии Михаила Светлова (доклад А.А. Малиновского, 21.06.2014)
21 июня 2014 г. 2 13.00 в Музее-библиотеке Н.Ф. Федорова был заслушан доклад А.А. Малиновского «Космические мотивы в поэзии Михаила Светлова»
Михаила Светлова [4(17).6.1903 -28.9.1964 ] ныне вспоминают редко. Обычно - или как комсомольского поэта, или как блестящего остроумца. Многие грани его мировоззрения, как и неразрешённые загадки иных его произведений, остаются при этом в тени.
В своем докладе Александр Малиновский, исследователь творчества М.А. Светлова и поэтов его круга, постарается частично исправить это положение, рассказав о космическом мироощущении автора "Гренады" и "Песни о Каховке".
Оказывается, поэтический гений Светлова уносил его ничуть не ниже Лермонтовского, который за 120 лет до полета Гагарина в космос открыл миру, что "спит земля в сияньи голубом". На счету Светлова также есть поэтические космические открытия позже подтвержденные точным знанием.
Чтение статьи приносит большое филологическое удовольствие: это чуткий, тонкий разбор небесных образов и мотивов светловской поэзии, улавливающий и прослеживающий всякий оттенок поэтического смысла, ярко и полно представляя авторскую вселенную, которой узки рамки не только комсомольской, пролетарской темы, но и целого земного шара.
Отметим также, что послушав доклад Александра Малиновского и заново открыв для себя поэзию Михаила Светлова, мы убедились, что в портретной галерее представителей русского космизма, которая украшает одну из стен Музея-библиотеки Н.Ф. Федорова, ощутимо не хватает светловского портрета, как впрочем и изображений Александра Богданова, Михаила Бахтина, Андрея Платонова и многих других прекрасных мыслителей и писателей XX века, выразивших в своих писаниях космистское мироощущение, ключевая черта которого – переживание кровной, провиденциальной связи всего сущего и человеческой творческой истории, воскрешающей логосный замысел мира, приводящей его в сознательное состояние. Как сказано об этом у Бахтина, выразившего названную целокупность в понятии хронотопа: «Кусок земного пространства должен быть включен в историю человечества, вне которой он мертв и непонятен, с ним нечего делать. Но, с другой стороны, и с историческим событием, с отвлеченным историческим воспоминанием нечего делать, если его не локализовать в земном пространстве, если не понятна необходимость его свершения в определенное время и в определенном месте». Для русских космистов, чей ряд распахнут в историю отечественной мысли и слова, этим определенным местом была вся вселенная, верхняя граница их ойкумены – галактический потолок. Федоров пишет: «Труд человеческий не должен ограничиваться пределами земли, тем более что таких пределов, границ, и не существует».
Это ощущение целой вселенной как целины, родной, парующей земли исключительно свойственно также и Светлову. Крайние точки невероятных пространственных осей, наведенных в его стихах, – Харьков и Гренада, Могилев и Меркурий символически уравнены хозяйским отношением поэта, «хозяйским» не в смысле гордынного антропоцентризма, а в значении взятой, обетованной ответственности. Читая светловские «Гренаду», «Рабфаковку», «Хлеб», «В разведке», «Песню», «Песню летчицы», «Голоса» и т.д., переживая полноту места и времени, заключенную в этих стихах, начинаешь лучше понимать и чувствовать прошедший век, его связи и дерзновения, а заодно с этим и федоровскую идею книги как соединяющего и нетленного звена между бывшим, настоящим и будущим.
Михаил Светлов. «Советские старики»
|