Н.Ф. Федоров, И.А. Борисов

К ВОПРОСУ О ПАМЯТНИКЕ В.Н. КАРАЗИНУ ²⁹⁰

Современная наука есть вывод из наблюдений, сделанных кое-кем, кое-где и кое-когда, тогда как она должна быть выводом из наблюдений, производимых всегда, везде и всеми.

В последнее время обратили на себя внимание идеи Бодуэна. Сущность их заключается в том, что если посредством воздушного шара, пущенного в высокие слои атмосферы, производить электрический разряд облаков, то должны произойти осадки в виде дождя. Лодж тоже высказывается за возможность путем регуляции атмосферного электричества воздействовать на метеорологические явления²⁹¹. Последний ученый высказывает мысль, что, по всей вероятности, влияние электричества на погоду гораздо больше, нежели мы думаем. Он полагает, что нет ничего невозможного в надежде управлять электрическим напряжением атмосферы, а следовательно, и погодой.

Эти идеи о регуляции метеорологических явлений до некоторой степени возбуждают сенсацию, как важная новость.

Вполне понятно, что такой важный вопрос обращает на себя внимание, но странно, что он дожидался этой чести в течение восьмидесяти лет. В самом деле: ровно восемьдесят лет тому назад В.Н. Каразин развивал эту мысль в письме к Аракчееву от 9-го апреля 1814 года. Вот его подлинные слова: «Поелику электричество употребляется природой первым орудием к произведению метеоров, то не достигнет ли когда-либо посредством оного человек до возможности, по крайней мере на некотором пространстве*, управлять состоянием атмосферы, производить ведро и дождь по своему произволу?»**

Каразин выражает надежду, что Аракчеев достаточно просвещен и не сочтет его мысли слишком дерзкой. Он жестоко ошибся: Аракчеев не только не понял Каразина, но даже издевался над ним***. Далее: не только мысль о возможности регуляции, но даже способ, который предлагался Каразиным, совершенно тождествен с тем, на который указывает Бодуэн****. Это тот же воздушный шар с громоотводом, соединенный проводником с поверхностью земли*****.

Но этого мало: Каразин не только высказал известную мысль, но стремился провести ее в жизнь. Он прекрасно понимал, что задача изучения природы и, в частности, атмосферных явлений не под силу одному человеку, и был озабочен составлением плана всеобщего наблюдения и изучения метеорологических явлений. Укажем на самую характерную черту проекта Каразина и в немногих словах выясним ее значение. Каразин, как известно, хоть это почему-то и упускается из виду, был не только «основателем Харьковского университета», но основателем самого Министерства Народного Просвещения. В качестве лица, стоящего у кормила правления нового Министерства, он проектировал целый ряд планов, которым до сих пор еще не удалось перейти в жизнь.

К числу таких планов, не оцененных современниками и слишком рано забытых потомками, принадлежит идея повсеместных метеорологических наблюдений в стране, занимающей шестую часть материка. Он задумал покрыть Россию сетью наблюдательных станций и, что особенно важно и до сих пор не оценено, хотел исполнить этот грандиозный план самым естественным путем, самым простым способом, не создавая новых должностей, т.е. безденежно, так как он прекрасно понимал, что иначе в такой обширной стране это было бы и невозможно. Он хотел достигнуть осуществления этой задачи, делая наблюдателями учителей народных школ и таким образом естественно соединяя распространение просвещения с расширением самого знания. Очевидно, им руководила глубокая и вполне правильная мысль, что обладатели наличного запаса знания, случайно собранного (т.е. ученые), должны быть лишь начинателями в создании науки, воздвигаемой при общем участии. От подобной постановки дела должно было выиграть и самое преподавание. Оно стало бы тогда естественно, а не искусственно наглядным (наблюдение природы, а не рассматривание картин); тогда выбор предмета преподавания не зависел бы от произвола наставников и руководителей, и обучение сделалось бы плодотворным как по методу, так и по характеру сообщаемых сведений.

В самом деле: глубоко прав крестьянин, говоря, что его кормит небо, ибо зависимость проявлений физической жизни связана с ходом метеорологических явлений крайне тесно. Вот почему о «благорастворении воздухов» молятся в храмах, вот почему знание этих явлений должно лечь в основу научного преподавания в христианских школах вообще (ибо антагонизма между светским и духовным, земским и церковным быть не должно******).

Но и этого мало: без преувеличения можно сказать, что ни в одной отрасли человеческого знания не ощущается с такой очевидностью необходимость единовременного наблюдения на обширном пространстве и во многих пунктах; здесь необходимо полное единение при наблюдениях настоящего с целью воздействия на будущее, объединение всех в познании и воздействии на ту силу, которая казнит смертью за невежество (голод, эпидемии). Каразин знал и открыто высказывал, что Россия по своим климатическим условиям и географическому положению представляет наиболее удобную арену для этой общечеловеческой работы******* и поэтому всякое начинание, всякий шаг, клонящийся к осуществлению этой великой задачи, вместе с тем будет началом исполнения миссии, самой судьбой возложенной на нас, русских. Не будем же забывать о том, кто первый (не только в России) бросил семена этой мысли! Но каково же должно быть почитание человека мысли и дела? Не ясно ли, что если ко дню столетия его рождения память о нем едва начинает извлекаться из забвения, то эта историческая несправедливость может быть искуплена ко дню столетия его кончины и притом только одним путем повсеместным созданием образцовых школ, т.е. таких, где не только учились бы, но и изучали, таких школ, которые, работая для будущего, в то же время являлись бы хранилищами прошедшего. Память Каразина можно и должно чествовать не статуей, восстановляющей лишь его наружность, а делом, являющимся осуществлением его плодотворной мысли********. К сожалению, харьковцы решились почтить его память именно постановкой статуи. Не будет ли это, однако, злой насмешкой над тем, который в течение всей своей жизни не мог получить и половины суммы, необходимой для производства опыта и которая теперь уже собрана, несмотря на тугость подписки*********, если потомство, вместо исполнения заветной мысли В.Н.Каразина, предпочтет откупиться, уклоняясь от своей непосредственной обязанности.

____________________

        * А следовательно, и везде, т.к. возможное в одном месте возможно и повсюду.

       ** Сборник исторических материалов, извлеченных из первого отделения собственной Его Императорского Величества Канцелярии. СПб. 1876 г. Вып. I. Стр. 461.

      *** См. Биографию Каразина, написанную Абрамовым. СПБ. 1891 г. Стр. 75.²⁹²

     **** Заметим кстати, что после Каразина, но много ранее Бодуэна этот способ предлагал Араго для управления грозами. См. Annuaire pour l'an 1838, presente au Roi par le bureau de longitudes, p. 570.

    ***** Эта мысль подробно развита Каразиным в 1818 году, в записке о возможности приложить электрическую силу верхних слоев атмосферы к потребностям человека²⁹³

   ****** См. «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей». 1893 г. Вып. 3. Предисловие к сказанию о построении обыденного храма в Вологде. VI.

  ******* Теперь это факт общепризнанный.

 ******** Нам кажется, что учреждение метеорологической станции имени Каразина в Москве могло бы служить почином в деле чествования его памяти. Вопрос этот, затронутый в № 44 «Наука и жизнь» за 1893 год, вызвал поправку в виде письма в «Моск<овские> Вед<омости>»294. Поправка эта обязана своим происхождением тому обстоятельству, что все, сказанное в моей статье, слишком односторонне было отнесено к Румянцевскому Музею. На самом деле вопрос этот имеет гораздо более общее значение, и если речь шла о Румянцевском Музее, то это объясняется тем, что автору, как природному москвичу, естественно, было бы приятно видеть одно из самых богатых книгохранилищ России всеобъемлющим научно-вспомогательным учреждением. Казалось бы, что не следует предлагать учреждение нового там, где можно ограничиться расширением и усовершенствованием старого.
Повторяю: все сказанное в моей первой заметке имеет общее значение, так как инициатива в деле создания памятников (а не статуй!) должна быть особенной задачей музеев: на них лежит долг напоминать о людях, к которым оказываются несправедливы потомки, соотечественники и особенно земляки.

********* См. статью в № 75 «Московских Ведомостей» за 1894 год²⁹⁵.

КОММЕНТАРИИ

²⁹⁰ Печатается по: «Философия общего дела. Статьи, мысли и письма Николая Федоровича Федорова». Т. I, с. 647–650. Статья была задумана Федоровым как продолжение статьи «Вопрос о Каразинской метеорологической станции в Москве», и к работе над ней снова был привлечен И.А. Борисов. Как явствует из письма последнего Федорову от 14 декабря 1893 г., в его распоряжении находилась «Записка...», переданная ему мыслителем для составления окончательного текста статьи (см. ОР РГБ, ф. 657, к. 9, ед. хр. 8, л. 1; возможно, это был проект «Записки к IX съезду естествоиспытателей» – см. примеч. 308, 316). Из-за болезни Борисов не смог сразу за нее приняться и выслал Федорову законченную статью только 22 декабря. В сопроводительном письме он сообщал, что при работе придерживался федоровского текста и «местами [...] дословно переписывал то, что сказано» в заметке, «так как не находил возможным выразить этого лучше» (там же, л. 4 об.). В то же время в статью «К вопросу о памятнике В.Н. Каразину» Борисов не включил те части заметки, где говорилось о школах-храмах, «ни единым словом не обмолвился» о них. «Во-первых, – писал он Федорову, – статья не была бы напечатана, а во-вторых (что главное), – уж Вы простите мне откровенность, – я не мог писать о том, чего я не понимаю и не чувствую. Это совершенно чуждая для меня область, в которой я не привык мысленно работать. Конечно, я мог бы переписать об этом предмете с Вашей записки, но это было бы лицемерием» (там же, лл. 3–4). Присланная статья не удовлетворила Федорова. Сохранился черновик его письма к Борисову с разбором статьи, в котором содержится просьба не пускать ее в печать (см. Т. IV наст. изд.). Вероятно, именно несогласием Федорова на публикацию статьи объясняется тот факт, что, будучи готова в конце декабря 1893 г., она появилась лишь в апреле 1894 (в 15–16 номерах журнала «Наука и жизнь», подпись «И.Б.»). Перед отправкой в печать в статью были внесены мелкие добавления (ссылка на статью «Памятник В.Н. Каразину» в № 75 «Русских ведомостей»).

По выходе в свет статья «К вопросу о памятнике В.Н. Каразину» несколько раз была сочувственно упомянута в газетной периодике (см. примеч. 297). Впоследствии В.А. Кожевников и Н.П. Петерсон включили ее в I том «Философии общего дела» в качестве второго приложения к статье «Два юбилея». – 125.

²⁹¹ См. примеч. 11 к «Статьям о разоружении и умиротворении» – Т. II наст. изд., с. 479. – 125.

²⁹² В книге Я.В. Абрамова «В.Н. Каразин, его жизнь и общественная деятельность» приведен эпизод, впервые обнародованный Ф.В. Каразиным, в сопроводительном примечании к публикации каразинской «Записки о метеорологии» («Русская старина», 1871, т. 3, с. 722): «В 1824 г. Аракчеев, проезжая через г. Богодухов (Харьковской губернии), сказал крестьянам, просившим о помощи по случаю неурожая: "странно, что вы голодаете: под боком у вас живет колдун (имение Каразина находилось возле Богодухова), который сводит с небес дождь и гром, когда захочет; обратитесь к нему"». – 125.

²⁹³ См. примеч. 28 к «Статьям о регуляции природы» – Т. II наст. изд., с. 475. – 125.

²⁹⁴ 30 ноября 1893 г. в № 330 газеты «Московские ведомости» было напечатано письмо заведующего метеорологической обсерваторией Московского университета Б.И. Срезневского, в котором он сообщал об обстоятельстве, препятствующем осуществлению проекта «устройства метеорологической обсерватории на бельведере Румянцевского Музея»: «...бельведер и вся крыша Музея представляют собою довольно ветхое деревянное строение», нуждающееся в «коренной перестройке». «Грандиозный проект сооружения железного верха здания при соблюдении, согласно державной воле покойного императора Николая I, в полной неизменности внешнего вида здания, составлен профессором К.М. Быковским и ждет для своего осуществления значительного капитала». Таких средств у музея не имелось. Точка в вопросе о «Каразинской метеорологической станции в Москве» этим письмом поставлена не была. 14 декабря 1893 г. И.А. Борисов писал Федорову: «Вчера вечером получил письмо от двоюродного брата, где он сообщает мне о желании Срезневского повидаться со мною. Письмо было помечено 12-м и заключало сообщение, что "завтра он уезжает в Петербург"». Другими словами: Срезневский уехал в Петербург в день получения мною письма и в то время, когда я не имел возможности исполнить его желание (из-за болезни. – Сост.).
Как только мне можно будет выходить, занесу Вам статью («К вопросу о памятнике В.Н. Каразину». – Сост.) и узнаю о причине желания меня видеть, которое выражал Срезневский» (ОР РГБ, ф. 657, к. 9, ед. хр. 8, лл. 1–2). Вероятно, Федоров, Срезневский, Борисов какое-то время еще надеялись, что при помощи печатных и публичных выступлений смогут привлечь внимание общественности и официальных лиц к проекту обсерватории и каким-то образом решить вопрос о реконструкции бельведера – потому-то мысль «о каразинской метеорологической станции» в Румянцевском музее повторялась и в «Записке IX съезду естествоиспытателей» (см. примеч. 308), и в статье «К вопросу о памятнике В.Н. Каразину». – 127.

²⁹⁵ Речь идет о статье «Памятник В.Н. Каразину», помещенной в указанном номере «Московских ведомостей» в разделе «Внутренние известия». Согласно этой статье, «вопрос об увековечении памяти "основателя харьковского университета"» был поднят еще в 1872 г. по инициативе писателя Г.П. Данилевского. Вскоре «Харьковское губернское земское собрание ассигновало 5000 рублей на сооружение памятника и 5000 рублей на образование стипендии имени В.Н. Каразина». В апреле 1875 г. была открыта всероссийская подписка на памятник, однако средства поступали вяло и сбор пожертвований сильно затянулся. Вследствие этого в сентябре 1891 г. по инициативе профессоров Харьковского университета был образован комитет для сооружения памятника. «Комитет пришел к заключению, что необходимо соорудить памятник В.Н. Каразину в виде полной фигуры, а так как для такого памятника необходима значительная сумма, то пришлось расширять подписку». «В последние годы, – заключал автор статьи, – [...] подписка значительно оживилась и есть основание думать, что в недалеком будущем харьковцы приступят к постройке давно ожидаемого памятника». – 127.